Завантажити

Сергееву приказываю быть каптёрщиком. Курсант Сергеев, встать в строй.»
Воца становится в строй и начинает вполголоса ворчать.
Батраков:
«Батарея, равняйсь-смирно, курсант Сергеев, выйти из строя. Курсанту Сергееву за разговоры в строю обьявляю…»
Батарея так и замерла: когда подобным образом начинал говорить Джафар, все ждали по меньшей мере семи суток ареста.
«…обьявляю… один наряд на службу. Курсант Сергеев, встать в строй.»
Воца возвращается в строй и ворчит пуще прежнего.
«Батарея, равняйсь-смирно, курсант Сергеев, выйти из строя… С курсанта Сергеева снимаю ранее наложенное взыскание, - более-менее серьёзным тоном произносит Батраков, потом неожиданно улыбается и пихает Воцу кулаком в плечо: - Ты чё, обиделся, Воца? Да не обижайся, братан. Ты сам посуди, кто же лучше тебя, жука эдакого, со всеми каптёрочными тряпками разберётся?»
«Ну товарищ майор…» - начинает ныть Воца. «Так, Воца, замолчи, а то горло перегрызу, - поднимает бровь Батраков и добродушно добавляет: - Всё, хорош гнать, дуй к себе в каптёрку, наводи порядок…»
Вот такой он и был, майор Батраков, пьяница, сквернослов и ветеран войны, полная противоположность майора Джафара. За это мы нашего комбата и любили.
Много позже, когда мы были уже на третьем курсе, Батраков получил звание подполковника и направление на новое место службы – командиром дивизиона в линейную часть, в Уфу. И вот однажды мы шли батареей на обед, как вдруг навстречу – в сторону КПП – идёт подполковник Батраков. Уходит. Уезжает.
Ну, естественно: «Батарея, смирно! Равнение – направо!» Мы прошли смирно, приветствуя его. Прошли с удовольствием. Потому что любили его и ещё потому, что знали: ему все эти уставные прибамбасы – до лампады.
Он улыбнулся: «Батарея, стой. Разойдись.» Мы окружили его, заговорили наперебой. «Куда же вы, товариш майор (он для нас навсегда – «майор Батраков»)? Куда же вы от нас уезжаете? Как же мы теперь без вас будем? Что же вы нас покидаете, Юрий Григорьевич (Бог Ты мой, это был единственный офицер, которого мы называли по имени-отчеству; но он это действительно заслужил)?..»
И тут появляется Джафар. «Батарея, смирно!» Джафар подгребает, вникает в ситуацию и опять «идёт в массы»:
«Ну шо, хлопцы, прощаетесь с любимым комбатом?» Нас аж передёрнуло. Да что ты, Джафар (обидней ругательства мы просто не знали), понимаешь во всём этом?! Тебя бы ужасно оскорбило, если бы хоть кто-то попытался любить тебя, своего командира, как мы любили Батракова!
Стоим. Мрачно молчим. И тут вдруг Батраков:
«Товарищ майор, вас что, не учили приветствовать старших по званию?»
Джафар так и остолбенел от изумления. Но – раб Устава – вспомнив, что Батраков теперь выше по званию, тут же вытянулся в струнку и, по лицу видно, готов повиноваться.
«Будьте добры, товарищ майор, вернуться на исходные и отдать честь как положено.»
Джафар послушно отбежал чуть подальше, потом ка-ак зашагал! Строевым за шесть шагов, с отданием чести, в чётком соответствии с Уставом.
Батраков не стал его заставлять повторить и всё такое. Хотя я бы лично заставил. Раз двадцать. Как Джафар нас заставлял. Я на месте Батракова «плёнку назад» крутил бы Джафару до самого отбоя следующего дня. А то и дольше. И Джафар подчинился бы. В строгом соответствии с Уставом. Как механизм.
Но Батраков не стал этого делать. Он никогда не любил издеваться. Ни над кем. Он просто показал нам, что умный дурака всё-равно накажет. По его же, дурака, закону.
«Ладно, товарищ майор, свободны.»
«Есть! Разрешите вести батарею на приём пищи?»
«Разрешаю.» «Батарея! – заорал Джафар, багровый от ярости. – В столовую бегом марш!..»
Ну, это-то было совершенно нормально. Надо же ему было оттянуться на подчинённых после такого унижения! А в столовую мы бежали с отличным настроением. Умный всё-равно накажет дурака. Вот что было главное!
Комбата Батракова батарея так любила, что о его пьяных похождениях – а нагрузиться беленькой майор никогда не брезговал – ходили целые героические предания. Некоторые из этих рассказов казались очень правдоподобными, иные выглядели байками или анекдотами, но и те, и другие по духу как нельзя лучше соответствовали яркому образу Батракова – рубаха-парня, забулдыги и раздолбая, который всегда умел заставить себя уважать и всегда знал, что ответить на любой вопрос.
Так, по дивизиону очень долго гуляла, пожалуй, одна из самых известных историй о майоре Батракове – «Сага о фальшивых деньгах». История эта заключалась в следующем:
Однажды майор Батраков получил зарплату – ни много, ни мало, а четыреста целковых, причём, с его счастьем, одними рублями. Подкрепившись обычной дозой «Пшеничной» в своей канцелярии, он попрощался с батареей и направился домой. По
дороге, опять таки, с его счастьем, комбат попал под проливной дождь и явился домой в таком состоянии, как

читати