Завантажити

невкусного серого асфальта, мчался по обсаженной бесконечными шеренгами ореховых деревьев дороге. И пожирал асфальт этот краснобокий «Икарус» совсем не просто так. Дело в том, что двум десяткам харьковских туристов очень хотелось посетить столицу дружественной Турции.
– Говорят, здесь война идет... – ни к кому не обращаясь, пробормотала пригородного вида молодуха лет тридцати, которую Вячеслав еще часа три назад окрестил про себя «Фросей Бурлаковой». – Что-то не видать...
– И слава Богу, что не видать... – подхватила бандерша. – А то, неровен час...
– Да ладно вам, уважаемая, – раздраженно перебил ее Вячеслав. – Какая, к черту, война? После Отечественной все остальное – детский сад...
– А Афган? – поинтересовался сдержанный Валера.
– Послушай, ты... – начал было Вячеслав. Его тонкую, ранимую душу всегда бесконечно истязала необходимость общаться во время вояжей с собратьями по заработку. – Послушай, ты...
– Странное название – «Роги»... – неожиданно произнес, тыча пальцем в стекло, «Жак-простак» – бритый наголо бледнолицый юнец в песочной курточке.
– А?.. – переспросил Вячеслав, оборачиваясь и краем глаза замечая многочисленные фигурки в черном, мелькавшие снаружи, между деревьев. – Что?..
В следующее мгновение басовитое урчанье двигателя-разрезала пополам сухая гороховая дробь, «Икарус» вильнул вправо-влево, звякнули разбитые стекла. Вячеслав автоматически упал лицом вниз, в ноги, и автобус швыряло, как в бурю, орали люди, со всех сторон с сухим стуком хлестал свинцовый горох, а совсем рядом безвольно сползал в проход сдержанный Валера, и его опустевшее сиденье оказалось безнадежно испачкано чем-то бурым...

ГЛАВА 2

На войне быстро ко всему привыкаешь. Землянка становится домом, окоп – офисом, автомат – частью тела. И однажды с удивлением замечаешь, что военная экзотика – вся эта пальба, оружие, специфичные законы существования – как-то незаметно превратилась в привычную и даже немного скучную повседневность, в быт. У одних это привыкание происходит быстро, другие остаются новичками немного дольше, но в конце концов бывалыми солдатами становятся все. Миха почувствовал себя старым окопным волком уже на следующее утро, выбравшись на свет Божий из землянки.
У него было свое место в землянке и в окопе, у него был автомат, у него было дело. «Я не чечако, – жизнерадостно думал он, – я не чечако. Я настоящий охотник на медведей!» Остальное казалось несущественным.
Даже к постоянному невидимому присутствию врага Миха в конце концов привык. Первое время это навязчивое соседство здорово раздражало его: уху чудились звуки чужого языка и звяканье оружия, глазу мерещились многочисленные силуэты на нижнем конце сада, даже обоняние, казалось, ощущает хэбэшно-брезентовый запах вражеской плоти. Миха так и ждал, что вот-вот тишину разорвет надсадный грохот артиллерии, и волна смуглолицых ублюдков в хаки с диким воем хлынет через бруствер. Он даже то и дело выглядывал из окопа наружу и долго с недоверием осматривался по сторонам. Но все было тихо и спокойно, и уже к обеду Миха привык и к румынам.
Покамест он еще не воспринимал их как людей из плоти и крови. Мысль о том, что в окопах за садом сидят такие же особи человеческого рода, которые так же боятся смерти, так же мерзнут, когда холодно, и голодают, когда нечего есть, казалась ему странной и просто не укладывалась в сознании. За садом были монстры, роботы, машины войны без страха и слабостей, пришедшие убивать. Вот в чем Миха был уверен на все сто, пока никто не убедил его в обратном.
Но после вчерашнего боя он твердо усвоил одну вещь: враг при всей своей нечеловеческой, ирреальной сущности не всесилен, уязвим и поэтому его можно и должно побеждать. Побеждать не только как тело, но и как волю, ум, нервы. Главное – уметь это делать. Осознание этой истины в один день превратило Миху из необстрелянного новичка в хорошего солдата. Потому что он понял саму сущность войны. Не той войны, которая неторопливо плывет за обитыми дермантином дверями штабов, на огромных стратегических картах, и даже не той, что хлещет с замызганных двухверсток в офицерских планшетах, а той, которая мечется и бурлит в чистом поле, где окоп против окопа, солдат против солдата, воля против воли, где побеждает только тот, кто не победить не может.
Это как в уличной драке, когда двое мальчишек сходятся не на жизнь, а насмерть. Кто первым зажмурится и начнет откидывать назад голову, тот проиграл.
И вдруг Миха понял, что это ему напоминает. АРМИЮ! Ту самую Советскую Армию, которая с армией Приднестровья не имеет ничего общего, кроме, может быть, военного антуража. Он даже привстал со своего матраса, забыв о дымящемся в пальцах окурке, настолько его захватила эта мысль. Все мироздание построено по принципу пирамиды! От пирамиды атомов, складывающихся во вселенную, до структурной пирамиды какого-нибудь подотдела санитарной очистки. И все законы мира, физические, социальные, моральные, в конце концов

читати