какую работу еще сделать для вас, чтобы вы

перестали смотреть на меня таким враждебным

взглядом? – устало спросил он.

– Не надо мне ничего гладить. Просто вызо-

вите такси.

Пола, раздраженно вздохнув, с тоской поду-

мала о длинном пути домой. «Господи! Скорей

бы попасть в свою постель! Я полностью разби-

та!»

– Хорошо. Только, может, сначала поедите.

Я бы приготовил омлет или яичницу. Это зай-

мет пару минут.

– У вас есть аспирин? – Совершенно не имея

сил заниматься далее словесным фехтовани-

ем, она, обхватив голову руками, чуть подалась

назад.

– Сейчас принесу.

– Постойте. Я действительно поем, иначе мне

станет по дороге дурно.

94

Девица искоса посмотрела на Доменика.

Не скрывая радости, тот бросился на кухню

за таблетками. Аспирин зашипел, растворяясь

в воде. Выпив все содержимое стакана, Пола

прокашлялась.

– А где же ваши дочери? – спросила она.

– У меня их нет. Я соврал вам тогда. Зачем?

Доменик увидел вопросительный взгляд.

– Думал произвести впечатление. Глупо? Вы

правы. Правы, как и в том, что у меня действитель-

но давно не было женщин. Быть может, я скоро

совсем забуду, как это бывает вдвоем, – сдержан-

но улыбнулся мужчина. – Но дело совершенно не

в моей ущербности. Просто я не мог себе этого по-

зволить.

Слова прозвучали удивительно искренне

и просто, словно не имели никакого сексуально-

го подтекста. Сквозившая ирония не была сродни

пошлости, скорее, элемент самобичевания при-

сутствовал в них. Это понравилось Поле. Что-то

общее стало связывать их характеры.

Она внимательно посмотрела на Доменика, от

ее взгляда тот смутился.

– Сейчас я приготовлю завтрак, и вы сможете

уйти, – сказал он, засуетившись.

– Скажите, как сильно вы меня любите? –

внезапно спросила Пола.

Такой наивно детский вопрос застал Домени-

ка врасплох.

– Очень, очень сильно, – искренне признался

он. – Ваше желание казаться взрослее делает вас

безумно трогательной. Хочется прижать к себе

и долго-долго не отпускать.

95

Он облокотил голову о косяк двери и грустно

улыбнулся.

– Но от холодной неприступности голова кру-

гом идет!

Доменик отвел глаза в сторону.

– Наверное, стоило бы себя презирать за

те унижения, на которые я шел ради встречи

с вами, но я не чувствую ничего подобного. Для

меня страшнее жизнь без эмоций, без чувств, в мире полного саморазрушения. За эти не-

сколько месяцев я передумал о многом. О том, что внутри меня есть и какая цена боли! Но я ни

о чем не жалею, и вам совершенно

читати