Завантажити

берега БОЛЬшой реки и стать самовластным королем, но, яркая звезда востока, если ты будешь торопиться, тебе не удастся никогда этого сделать. Когда деревцо еще молодо и некрепко, его привязывают к твердому стволу, чтобы буря и ветер не сломи его и не вырвали с корнем. Могущественнее Высокой Порты нет ни одного государства на земле, народы, поклоняющиеся тени падишаха, равны песку, покрывающему морское дно. Ее тебе удастся отбить левый берег, Польша никогда не допустит, чтобы Украина возвысилась и стала отдельным королевством. Того же не допустит и Москва. Не Польша ли приглашала нас тайно ударить на вас, когда искала мира с гетманом Богданом? Она станет ласкать татар и зазывать нас на ваши земли. И что же? Татарам нужен корм, без война наш народ обнищает. Хотя сердца наши лежат рядом с твоим, но в бурю и река идет против течения. Если же будешь нам братом, мы всегда найдем пастбища своим коням и на польской и на московской земле.
— Пусть поразит меня первая стрела в битве, если я обращу когда-нибудь клинок своей сабли к границам вашей земли, воскликнул искренним тоном гетман, — ничто не нарушит моей дружбы с вами!
— Клянусь пророком, — ответил татарин, — всегда являться первым на твой зов. Ты спас меня из плена, — сердца наши сплелись навеки, но я хочу чтобы и корни наших народов сплелись так тесно, чтобы никакая буря не могла разорвать их. Теперь пока прощай.
— Ты уходишь?
— Я хочу приказать моим людям готовиться к отъезду.
— Неужели же ты решил уже покинуть нас?
— Завтра, после ранней молитвы, мои кони выступят из Чигирина.
— Конечно все старанья наши были тщетны, чтоб заменить тебе в нашем замке роскошь бахчисарайского дворца, иначе ты не покинул бы нас так скоро.
— Йок пек, — только в. садах Магомета я ждал бы лучшей услады; Аллах даст мне случай отплатить тебе и за твое гостеприимство, и за твое великое дело. Но теперь я должен спешить, уже луна меняла три раза свой вид с тех пор, как я прибыл в твой замок; меня ждут в моих улусах. Помни же слово мое.
— Я схоронил его у себя на сердце.
— Как ПЫЛЬ подымается при первом дуновении ветра, так да подымутся все мои полчища при первом слове твоем!
— Как еж подымает свою щетину, так выставим мы все свои "спысы" на твоих врагов, — ответил с чувством гетман.
— Барабар! — оскалил мурза свои белые зубы и ударил палец о палец, затем встал и, приложив руки к сердцу, поклонился гетману и вышел из комнаты.
Гетман хотел было проводить его до отведенных ему покоев, когда противоположная дверь отворилась, и в комнату вошел молодой казак.
— Ясновельможный гетман, — возвестил он, — полковник Богун со своей ассистенцией изволил к нам прибыть.
— Полковник Богун? — вскрикнул Дорошенко и даже отшатнулся. — Ты... ты не ошибся?
— Я видел его своими глазами.
— Что ж он?
— Хочет видеть ясновельможного гетмана.
— Так где же он? Веди скорее! — крикнул гетман и поспешно направился вслед за казаком.
На дворе, залитом ярким солнцем, окружала уже прибывших целая толпа; казаки Чигиринской сотни, татары и всякая челядь — все приветствовали знаменитого и всеми любимого витязя.
Богун еще не вставал с коня, рядом с ним сидел молодой, черноволосый Палий, душ двадцать верховых казаков составляли его ассистенцию. Отовсюду слышались радостные восклицания, расспросы, приветствия.
— Богуне, друже мой! — вскрикнул радостно гетман, появляясь на крыльце и впиваясь глазами в сильно постаревшее, но все еще прекрасное лицо знаменитого витязя.
— Челом ясновельможному гетману! — гриветствовали громко Дорошенко прибывшие казаки, обнажая головы, а Богун, соскочивши ловко с коня, бросил поводья на руки ближайшему казаку и направился навстречу гетману; но не успел он сделать нескольких шагов, как гетман сам заключил его в свои объятья.
Несколько минут старые боевые товарищи молча обнимались.
— Прибыл! Где скрывался? Не чаяли уж и видеть!.. — слышались только отрывистые восклицания гетмана.
Но вот Богун высвободился из объятий Дорошенко и, поклонившись ему, произнес громко:
— Прибыл на службу к тебе, ясновельможный гетмане и батьку, принимаешь ли старых "недобыткив" под булаву свою?
— За счастье, за честь почтем! — вскрикнул воодушевленно гетман, — из всех орлов Украины — ты "найщыришый" ей сын, "найславетнишый" лыцарь!
— Слава! Слава полковнику Богуну! — закричали кругом казаки.

XVI
Через полчаса гетман сидел уже с Богуном в своем покое, поручив угощенье полковничьей ассистенции дворцовой шляхте. На вечер он приказал созвать всю старшину на "почесный' пир, который он намерен был дать по случаю прибытия славного Богуна и отъезда своего "побратыма" мурзы Ислам-Бея. Теперь же гетман приказал не впускать к себе никого. Они сидели вдвоем с Богуном; перед каждым из них стояла кружка холодного меду, но оба боевые товарища задумчиво молчали, словно подавленные роем

читати