Завантажити

"навпростець", чтобы не возвращаться нам назад? Далеко ли отсюда до него?
— Далеко ли, хлопче, спрашиваешь? — задумался дед. — Да как тебе сказать, — и далеко, и не далеко: заблудишься в лесу, так очень далеко, а не заблудишься, так рукой подать... Вон видишь, вдали лес начинается и тянется поперек аж до Кудрища... дак там, коли въедешь в лес, так "гонив"32 за двое пойдет в левую руку тропа... пойдет она по байракам, чащобам... и если не собьешься, то через полмили, а может "трохы" больше, прибудешь по той тропе как раз к "Обидраний" корчме, которая стоит уже на Ромненском шляху. — Видишь ли, "небораче", Ромненский шлях делает большой крюк и в этом месте подходит к тому лесу, а от корчмы уже поворачивает прямо на "пивнич", на Московщину.
— Едем! — скомандовала Марианна и пришпорила своего коня, не поблагодарив даже второпях деда.
Через полчаса они уже были в лесу и пробирались по какой-то тропинке вглубь леса, в глубокую чащобу; Андрей ехал впереди и зорко следил, чтобы не сбиться с пути; но здесь ни одной минуты нельзя было быть уверенным в том, что найдешь — не то, что корчму, а даже и выход из леса; чем дальше углублялись они, тем на. большее число лазов делилась тропа, или вдруг совсем пропадала, к тому же в лесу становилось все темней и темней, — надвигалась незаметно туча и заволакивала солнце. Андрей молча ехал, полагаясь во всем на слепую судьбу; Марианна тоже не проронила ни слова и мрачно следовала за провожатым. Раз она только не поехала за Андреем, а упорно повернула едва заметной тропинкой, не ответив даже на его оклик: казалось, что ее возбуждение начинало сменяться приступами отчаяния... Ехали они уже без пути часа два и вдруг неожиданно лес стал редеть, показались через некоторое время между сплошной массой дерев светлые стрелочки и наконец послышался лай собаки.
— Жилье! Корчма! — вскрикнула вне себя от радости Марианна и вынеслась галопом на опушку леса. За ближайшими деревьями ютилась действительно разлезшаяся корчма.
В одно мгновение Марианна соскочила с коня и постучала в дверь. Выбежал старый еврей и начал умильно кланяться и приглашать дорогих гостей до "господы".
— Как зовут эту корчму? — остановила его Марианна.
— "Обидраной", мой пышный панюню, — залебезил жид, — но это только так дразнят, а у меня все для панской милости...
— Это Ромненский шлях?
— Ромненский, Ромненский...
— Слушай, жиде... — даже вспыхнула вся от трепетной надежды Марианна, — с нами случилось маленькое несчастье... заблудились как-то в лесу и утеряли третьего своего товарища... Не видел ли ты его? Вот тебе дукат, — протянула она оторопевшему жиду блестящую монету, — только помоги его разыскать...
— А какой он из себя, милостивый "грабье"? — кланялся еврей и, поймав полу жупана, почтительно облобызал ее.
— Молодой, статный, с накрученными вверх усиками ...
— Он, он самый; был недавно у меня... выпил доброго меду два "кухля" и коню дал отдых... добрый конь... гнедой... стоит немало дукатов.
Марианна не могла сдержать своей радости:
— Господь "зглянувся"! — воскликнула она и подала другой дукат еврею. — Покажи нам дорогу, чтоб нагнать этого пана, я тебе заплачу еще больше, а то нам достанется, что отстали.
— Ясный грабье... я бедный жидок и без того не забуду панской милости, — пробовал он поймать для поцелуя шляхетскую руку, — а "шлях" тут один... вот прямо и никуда не нужно сворачивать... я знаю, — тот пышный пан поехал до Дубовой корчмы, — мили две отсюда. Пусть панство почтит мою корчму, отдохнет немного, потому что вон и дождь собирается... а тот пан, верно, будет ночевать в той корчме...
— Нет, спасибо! — вскочила Марианна на коня. — Дождь еще задержит нас.
— Да и кони наши поотдохнули, — вставил слово Андрей. — Лесом почти все время шагом шли.
Марианна улыбнулась ему приветливо и озарила улыбкой его убитое печалью лицо... Крупной рысью тронулись наши путники, но Марианна не могла сдержать охватившего ее нетерпения и пустила коня вскачь.
Дорога пролегала сначала перелесками и небольшими "гайкамы", а дальше открылось совершенно ровное поле, окаймленное только с севера синевой леса. Едва выскочила Марианна на последний пригорок, покрытый густой зарослью орешника, как заметила в недалеком расстоянии какого-то всадника;
он ехал спокойной рысцой, равномерно качаясь на своем гнедом иноходце. Марианна занемела от радости, остановила коня и жестом подозвала к себе Андрея.
— Он? — спросила она его шепотом, боясь, чтобы не расслышал Тамара, хотя тот был почти на версту впереди.
— Он! — подтвердил Андрей. — Он самый!
— Значит, Господь за нас! А я все-таки хочу удостовериться: дорога за леском круто поворачивает налево; я этими кустами проберусь наперерез и высмотрю... только за мной, пан, не езди! — остановила она жестом хорунжего.
Хорунжий придержал коня, спустился вниз и поехал шагом по опушке "гайка". Вскоре к нему

читати