Это рассказ маленькой японской девочки, ставшей свидетельницей гибели города Хиросимы в результате взрыва американской атомной бомбы в конце Второй мировой войны. Нужно ли рассказывать детям о Хиросиме? Если да, то как? И с какого возраста? 
Эти вопросы обсуждают эксперты «Папмамбука». Затронутые в разговоре темы оказались очень важны для его участников, и их высказывания были чрезвычайно эмоциональными.

"Хиросима"

Тоси Маруки
Перевод с японского 
Елены Байбиковой
Иллюстрации автора
Издательство «КомпасГид»,
2011

Ольга Мяэотс, 
переводчик, писатель, заведующая детским отделом Библиотеки иностранной литературы им. М.И. Рудомино

Как мы относимся к детской книжке-картинке? Скорее как к забавному развлекательному чтению. Такому, чтобы «трогало, но не грузило».

Спору нет, книжки о приключениях милых зверюшек и славных детишек – источник добрых и радостных эмоций. Но реальная жизнь отнюдь не такая благостная. В ней есть не только радости, но и горести, не только любовь, но и смерть, болезни, войны.

Почему люди воюют? Почему болеют? Почему не берегут природу? И нельзя отмахнуться, нельзя ответить: вырастешь, узнаешь. Надо дать ответ – сейчас.
Книгу японской писательницы Тоси Маруки «Хиросима», выпущенную издательством «КомпасГид», некоторые взрослые восприняли в штыки: зачем нам эта чужая трагедия?

Но нет чужого горя, а чтобы сделать ребенку первую «антивоенную» прививку, подойдет любая история – лишь бы она тронула душу. И у Тоси Маркуи это получилось! Ее книжка – пронзительный рассказ о катастрофе, пережитой японцами, – больше, чем рассказ о чужом горе, потому что чужая боль, чужой страх и бессилие, чужие ожоги и раны, вдруг становятся нашими.

И вот что очень важно: японская писательница сумела увидеть всё детскими глазами, глазами маленькой Мии-тян, чья семья оказалась в эпицентре ужасного взрыва: «Оранжевый свет. Нет, такой, будто разом ударили сто или даже двести мертвенно-бледных молний». И сумела рассказать об этом так, чтобы горе не стало непосильной ношей, ломающей маленького читателя. Автор не бьет на жалость, избегает сентиментальности. Маленькая героиня описывает все просто: то, что она видит, так страшно, что лишнего пафоса не нужно. Девочка пытается спастись, убежать от кошмарного пожара, и детский взгляд подмечает пронзительные «мелочи» – ласточку с обгоревшими крыльями, утонувшую в реке кошку…

Иллюстрации в книге рисуют нам отталкивающую картину. И мы понимаем – так и надо: война отвратительна. Трагедия Хиросимы ужасна. Но книжка не безнадежна: в самые страшные минуты Мии-тян остается ребенком, устремленным в будущее. «Небо потемнело, загромыхал гром. Начался дождь. Маслянистый, чёрный дождь. И хотя лето было в самом разгаре, вдруг стало ужасно холодно. Потом на тёмном небе появилась радуга. Над мёртвыми и над ранеными засияла она семью цветами».

В рассказе девочки живет надежда и бьется жажда жизни – вопреки всему. В книге нет счастливого конца, это было бы ложью. Но нет и безысходности: она написана для того, чтобы жить дальше. И ненавидеть войны – любые. На всю жизнь.

Если вы прочтете эту книгу с ребенком, это сделает вас ближе друг другу.

_________________________________

Анна Романова, 
художник, журналист, студентка студии анимационных фильмов «Шар»

«Хиросима» – интимная книга, несмотря на масштабность описанного в ней события. Это «личное письмо» про войну, которая совсем не пахнет романтикой, – в противовес многим литературным произведениям, в которых о войне рассказывается как о неком приключении.

Книга не вызвала во мне отторжения. Сочувствие – да. Грустно и страшно.

И написана книга с добротой. Она в чем-то простая, прямая. Но в ней нет ни агрессии, ни каких-то призывов.

После прочтения и рассматривания книги в голове остались яркие картинки: летящие над людьми платья, красные фонари, странная радуга над чернотой.

Рисунки, несмотря на весь изображенный на них ужас, кажутся мне уместными. Даже иногда красивыми.

Однако дети – разные. И я не стала бы навязывать эту книгу впечатлительным детям.

Но, в конце концов, каждая мама сама решит, нужна эта книга ее ребенку или нет.

Книжки-картинки не обязательно покупают детям, можно купить и для себя.

И вслух читать «Хиросиму» я бы не стала. Только про себя. Потому что это «тихая» книга, «внутренняя». Конечно, если бы ребенок попросил прочитать ему эту книгу, то я бы не отказала. Но обсуждала бы с ним по ходу чтения текст и картинки.

О войне поговорить никогда не рано, но принять ее, смириться с этим явлением – невозможно. И, может, лучше запастись какими-нибудь хорошими историями: например, по-своему рассказать «Одну абсолютно счастливую деревню» Б.Вахтина. Или, если ребенок совсем маленький, рассказать ему «Генерала» Майкла Формана и Джанет Чартерс – о том, как генерал распустил своих солдат по домам и начал выращивать сад и строить город.

Чтобы ребенок понял: в кровопролитных войнах победителей нет. А боль остается. На много-много поколений.

__________________________________

Татьяна Рудишина, 
публицист, главный библиотекарь Центральной детской библиотеки им. А. Гайдара (Москва), эксперт в области детской книги

На одном семинаре для работников детских библиотек шло очень жесткое обсуждение книги «Хиросима». Я, как могла, отстаивала книгу, зал оппонировал. Многие считали, что эта книга может навредить тонко организованной психике читателя. Но я очень старалась.

Когда аргументов «против» стало не хватать, одна из участниц семинара спросила меня: «А вы бы стали читать “Хиросиму” своим внукам?»

Внуки мои живут в Геленджике. Вижу я их раз в полгода. Я живо представила себе картину: они ко мне приезжают (королевский подарок), а я им: «Здравствуйте, я – ваша бабушка. Давайте я вам почитаю “Хиросиму”»…

И я честно ответила: «Нет, не стала бы. Встречаясь с внуками раз в полгода, я не могу выбирать такую книгу для совместного чтения. Чтобы читать им “Хиросиму”, нужна бόльшая степень доверия, контакта и понимания друг друга».

_________________________________

Ольга Варшавер,
переводчик, педагог

Как говорить с детьми об истории?

О давних событиях – всегда проще. Это даже для взрослых, в сущности, сказки и притчи, этакие мифы Древней Греции. А для детей – тем более. Степень достоверности тут не так уж важна – недаром добрую часть французской истории мы узнали от Александра Дюма и ничуть об этом не жалеем: уж больно увлекательно он о ней поведал.

Совсем другое дело – новейшая история, события, которые непосредственно, а не опосредованно повлияли на наш сегодняшний мир, сформировали его и продолжают это делать незримо и ежедневно.

Хиросима – как раз такое эпохальное событие. Продолжительный, затянувшийся на шесть лет шок Второй мировой все же укладывался в сознании людей в ряд уже известных феноменов, недаром война была Второй. В августе 1945 года наступила новая эпоха, «эпоха нажатия кнопки». Все, что происходило и происходит в истории после этого, происходит под дамокловым мечом кнопки. Все, вплоть до недавно принятого «закона Димы Яковлева».

Можно ли говорить об этом с детьми?

Кстати, о чем – «об этом»? Об угрозе атомного оружия? О причинах конфликтов? О современных войнах без линии фронта? Как говорить? В каком возрасте начинать? С чего?

Мне кажется, в идеале родители должны разобраться в собственной позиции, пока дети достаточно малы. Потом будет поздно. И внятный, честный разговор об этом важен ровно в той же степени, в какой мы – родители, педагоги, писатели, переводчики, издатели – решаем для себя, как и когда рассказать детям о Холокосте или революции 1917 года (ага, киваю я на ваше замечание: о двух – февральской и октябрьской. И еще стоит обсудить, как сложилась бы история нашей страны, если бы второй из этих революций случайно не произошло).

Я из тех, кто ЗА новейшую историю в книгах – пусть она появится там как можно раньше. Понятно, что с каждой возрастной группой этот разговор будет очень разным. Но, если речь идет об истории через литературное произведение, тут непременны две составляющие: достоверность описания и, главное, эмоциональная встряска, возможность сопереживать происходящему вплоть до полного погружения, «примеривания» ситуации на себя.

В этом смысле «Хиросима» – пример точной, адресной художественной литературы, где в центре повествования история как она есть, без прикрас. Причем книга создана для достаточно маленьких детей. Именно такую я бы искала для своих сыновей, будь они сейчас помладше. Тоненькая книга, правдивая и живая, где не так много текста, а замечательные иллюстрации его дополняют и даже кое-где заменяют. Их можно рассматривать долго-долго.

К младшему сыну книга Маруки Тоси попала только сейчас, в 11,5 лет, поэтому пришлось обратиться к нему как к «умудренному опытом» читателю, которого неуемная мать давно обременяет серьезной литературой. Вот что он сказал:

«Книга эпичная, грандиозная, понравилась очень, и картинки идеально подходят. Книга для детей 7-8 лет, не важно – знают они или не знают про атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки. Книга эта нужна и как источник информации, и чтобы ребенок почувствовал позыв задать вопросы родителям, что-то найти в интернете. Более старшие дети способны осилить и переварить больше. В книге не хватает взгляда американцев на это дело. Ведь это был их способ, такой жесткий способ надавить на правительство Японии. Но в такой книге этого и не должно быть, наверно. Главное, что читатель бежит от огня, от взрыва вместе с людьми». (Митя Заир-Бек)

Мне тоже кажется, что главное – именно это. Сопереживание. Чтобы однажды вернуться с героиней в дом, где осталась на столе оплавленная плошка – стоит там с того завтрака, который не довелось доесть ее семье.

А еще очень важно, что не просто нет взгляда американцев, а что они вообще не упоминаются. Их никто не осуждает и не проклинает. О тех, кто совершил это преступление и кто еще может его совершить, в тексте лишь одна короткая фраза, но зато какая емкая, как западает она в душу: «Если люди не сбросят бомбу, она сама не упадет».

___________________________________

Катерина Бунтман, 
писатель, куратор детских исторических проектов издательства «Лабиринт-Пресс»

Я не могу говорить о «Хиросиме» обычными словами: «правильная» или «неправильная», «зачем такая нужна», «это на какой же возраст». Может быть потому, что эта книга неотвратимая, она с нами уже случилась. Для Маруки ее создание было абсолютной необходимостью, будто их большие работы чего-то не договаривают. Значит, должна была получиться такая книга, и вот она есть.

Другое дело, что мы все-таки очень далеко. Мы вроде бы всё знаем про Хиросиму, но мы не чувствуем ее ежеминутно, как ожог. И, возможно, в наших устах эта история звучала бы иначе, начни мы детям ее рассказывать. Я уточню: мы не про «надо ли детям о Хиросиме» сейчас говорим. Мы говорим о том – как.

И я не очень понимаю, как именно и когда читать-показывать Маруки детям.

Я готова думать, что «Хиросима», хоть и обращается ко всем внукам в мире, здесь, у нас предназначена взрослым.

Вот с этими наивными иллюстрациями, в которых настолько больше цвета, чем во фресках Маруки, и с этой своей обесцвеченной интонацией. Потому что взрослым, да, она разбивает сердце, – может, она для этого?

_____________________________

Марина Аромштам,
писатель, психолог, главный редактор сайта «Папмамбук»

Гибель Хиросимы в результате взрыва атомной бомбы – первого в истории человечества факта использования ядерного оружия – это начало новой эры в отношениях между государствами и осознание новой глобальной опасности для всего человечества. Это кардинальный поворот в мозгах, требующий переосмысления всего и вся.

И когда мы берем в руки книгу с таким названием, наше отношение к ней в некотором смысле предрешено отношением к событиям. Мы будем не мы, если скажем: нет, не надо рассказывать детям о Хиросиме. Так не может сказать человек, который привык думать, что он против бесчеловечности и войны. Он что же – детей не хочет правильно воспитывать? Я, по крайней мере, себя на такой мысли поймала.

При этом первое ощущение от книги «Хиросима» – захлопнуть и никогда больше не открывать.

И это у меня, взрослого человека, который УЖЕ знал.

Эмоциональное восприятие и требование «быть честным и последовательным» сталкиваются – особенно, когда мы для себя решаем, нужно ли читать эту книгу детям.

Я понимаю, что каждый будет сам для себя отвечать на этот вопрос.

Но я точно знаю, чего не стала бы делать.

Я не стала бы читать эту книгу маленькому ребенку. Не стала бы читать эту книгу шестилетке, как рекомендуют издатели. Я не согласна с утверждением, что ребенок должен узнать о войне и ее ужасах как можно раньше. То есть я не согласна, что маленький ребенок должен узнать о войне таким образом – в форме описания тотального ужаса. Это касается не только Хиросимы, но и Холокоста, и бакинской резни, и применения пыток в современных тюрьмах, и подробностей жизни в сталинских лагерях. Я наверняка скажу своему внуку: ты знаешь, твой прадедушка вырос без папы. Его папу убили фашисты. И всех его двоюродных братьев тоже убили. И от них не осталось даже могил. До какого-то возраста, думаю, этого будет достаточно – чтобы в его голове связались слова «прадедушка», «убили», «фашисты» и мое отношение к этому факту, которое передается интонацией.

Но я, безусловно, не стану в подробностях рассказывать шестилетнему малышу о работе зондеркоманды в Освенциме и об ощущениях ее членов, вытаскивающих из печей останки своих родных. Хотя, думаю, тут хватило бы материала на книжку-картинку.

Это обусловлено моими представлениями о психологических особенностях ребенка. У детей к определенному возрасту должно состояться «примирение» со смертью. Когда они примерно в пять лет (кто-то чуть раньше, кто-то чуть позже) открывают для себя ее существование, это потрясает их до глубины души. И они, как умеют, с этим потрясением борются. Они должны «привыкнуть» к этой мысли. На это нужно время.

И это не очень удачный период, чтобы рассказывать им о насильственной смерти в живописных подробностях.

Противовесом открытию смерти является появление рационального мышления, развитие логики. Логическое мышление – то, что противостоит эмоциям. Эмоция – способ включения в ситуацию. Мышление – способ отстранения. Оно позволяет выйти за рамки травмирующей ситуации и взглянуть на нее «со стороны». Оно позволяет проговорить и осмыслить ситуацию. Это важнейший способ психического самосохранения и испытанный способ борьбы с неврозами.

Пока ребенок этого не умеет, «Хиросима» будет для него всего лишь поводом для ночных кошмаров. Никакого сочувствия ни к кому он не ощутит – у него не хватит на это силенок. Сочувствие будет разрушено страхом. У каждого малыша есть свои страхи. Иногда они обретают вид персонажей: Бармалея, Карабаса-Барабаса, Бабы Яги. Но страх может быть еще и страхом перед Бомбой. Бомба как вид детского невроза ни на шаг не продвигает нас к торжеству пацифистских идей.

Когда можно читать эту книгу?

Не раньше девяти лет. А лучше – лет в десять-одиннадцать. Это возраст, когда ребенок уже способен мыслить и рассуждать. Когда у него зарождается историческое мышление. Он научается видеть события в связанной цепочке, улавливать их зависимость друг от друга. И главное – он уже способен «переводить» свои эмоции в речь.

Но это умение сложное. И потому я бы не стала оставлять ребенка один на один с «Хиросимой». Я считаю, что читать эту книгу можно только «в кругу». Не вслух, нет. Пусть каждый прочтет про себя, но при этом чувствует, что другие делают то же самое. И чтобы тут же можно было задать вопросы – по теме и не по теме, умные и не очень, риторические и выражающие любопытство.

Собственно, смысл в детских вопросах совсем не всегда в том, чтобы на них ответить. Смысл в том, чтобы они прозвучали, поскольку в вопросах очень часто озвучиваются детские тревоги.

А задача взрослого, сопровождающего чтение, заключается в том, чтобы помочь ребенку встроить события, связанные с «Хиросимой», в какой-то ряд. Во-первых, в ряд других свидетельств – возможно, связанных и с историей нашей страны. Во-вторых, в событийный ряд из истории Японии. К примеру, рассказать детям о последнем ужасном наводнении и взрыве на атомной электростанции. Не просто о взрыве, а о том, как пережившие Хиросиму японцы сумели к этому отнестись и как они боролись с последствиями аварии. Потому что радуги, нарисованной на черном небе, для «выныривания» из этой книги явно недостаточно.