Завантажити

Зеленою ракитою,
Уж сел ворон, шумно крячет,
А верный конь у ног плачет

"Не кушанье, не мед готовь
Мне, матушка, а домик нов,
В нем три доски сосновые,
Четвертая кленовая!.."

II

Ой, гоп по вечерi
Замикайте, дiти, дверi,
А ти, стара, не журись,
Та до мене прихились.
Т. Шевченко_

А девушке в семнадцать лет
Какая шапка не пристанет!
А Пушкин_

И теперь, проезжая херсонские степи, вы часто можете видеть подобие запорожских зимовников, или хуторов, на которых жили женатые запорожцы. Та же ограда из камня, довольно неровная, потому что круглые валуны булыжника всегда неохотно ложатся друг подле друга и оставляют между собой отверстия, которые теперь иногда замазывают поселяне глиною: в старину они служили вместо амбразур; из них житель зимовника часто высматривал на степи друга и недруга и, в случае надобности, посылал недругу меткую пулю; и теперь подобная огорожа часто украшается сверху густым венком из сухих ветвей колючего степного терновника, что в старину было непременным условием, и теперь многие избы сложены из камней, покрыты соломою или грубыми стволами степного бурьяна. Словом, кто видел полудикий херсонский хуторок, тот может иметь понятие о наружности зимовников запорожцев; только те часто бывали обширнее и в своей каменной ограде заключали или могли заключать все хозяйство, даже скирды хлеба и стада.
Уж был вечер, когда Чайковский с своею женою приехали на зимовник Касьяна и остановились у ворот. Казалось, нет в нем ни одной живой души. Словно крутая батарея стоял зимовник, обведенный высокою каменною стеною, часто утыканною сверху терновником; только собаки, почуя чужих, заливались за оградой.
-Отвори, дядюшка Касьян! - закричала Марина.
- Молчи, - сказал Алексей, - кто так говорит, да еще ночью, с запорожцем! Беду накличешь, слышь?
Точно, кто-то подошел изнутри к ограде; стая воробьев, дремавших на терновнике, вспорхнула; тихо щелкнул ружейный курок...
- Пугу, пугу! - закричал Алексей, приложив воронкою ко рту кулак.
- Пугу? - вопросительно пропел таинственный, невидимый голос за оградою.
- Казак с Лугу, - отвечал Алексей.
- И давно бы так! - сказал голос. - Хлопцы, отворяйте ворота, а коней повешайте там, где и наши (привяжите к яслям). Милости просим до хаты.
- Ваши головы, пане отамане и товариство, - говорил Алексей, входя с Мариною в хату.
- И мы ваши головы, ваши головы!.. Прошу сидаты, - отвечал хозяин. - Откуда бог несет? Хлопцы, дайте меду!. С дороги не худо выпить .
- А ты и не узнал меня, дядюшка Касьян? - сказала хозяину Марина.
- Так и есть! Он! Пари держу, что ты кричал у ворот, как баба. От тебя только и может это статься.
- Отгадал, дядюшка.
- Благодари бога, что с тобой разумный товарищ и знает все наши поведенции, а то недалеко было бы тебе попробовать пули.
- За что?
- Еще и за что? Пожил на Сечи хоть немного, а ума ни крошки не набрался! Всякого народу бродит по степи: коли кто не откликнется по-нашему, так и не наш, а коли ночью ходит, так и неприятель, бей его, пока он тебя не убил. Благодари своего товарища...
- Он мне не товарищ, а муж, дядюшка Касьян.
Старый Касьян молча уставил глаза на Марину, как бы не понимая, что должно ему делать, смеяться или сердиться за такую нелепую шутку, и пришел в ужас, когда Чайковский растолковал ему, в чем дело.
- Ах ты окаянная! - сурово говорил Касьян - Так ты провела мою седую чуприну (чуб), как теленка?.. Счастье ваше, что вы у меня в хате и отдали мне свои головы, а то я ведь сердит, очень сердит. Верно, все вы созданы для обмана... Как умерла покойница жена, вот и подумал: все кончено, отдыхай, Касьян, на старости: уж никто тебя больше не станет обманывать - а тут нашлась другая . И не знал и не ведал, привязалась бог весть откуда на дороге и в круглые дураки записала. Срам подумать... Господи многомилостивый, - продолжал грустно Касьян, набожно смотря на образа, - прости мне, старому дурню, мое согрешение... За два дуката провел было я в родную Сечь страшного неприятеля, хуже ляха и татарина, злее турецкой чумы и крымской лихорадки... провел было окаянную бабу! Не знал я, господи, что оно такое, ей-богу, не знал... вот тебе крест!.. - Касьян перекрестился.
После молитвы Касьян успокоился. Марина начала у него просить прощения.
- Бог с тобою, я на тебя не сержусь; на себя сержусь я, что оплошал... Ну, да было, что было, верно, так богу угодно, прошло - и я забуду... Теперь мое дело уважать тебя: ты еси жена славного запорожца Чайковского; наш кошевой вас поважает и не забыл меня, старика: отправил ко мне в гости; спасибо ему, живите у меня, пока не соскучитесь. Вот вам мое слово.
Алексей и Марина бросились обнимать Касьяна.
- Полно, полно, дети! Вы задушите старика, - говорил Касьян, отирая слезы, - вы добрый народ, бог вас возьми!.. Были и у меня дети, была жена.. Нет детей, нет сыновей: один утонул под Азовом, другого сожгли ляхи, а третьего конь убил, свой конь... добрый был конь, а убил сына!.. Ни за что

читати