Завантажити

спокойствии сердечном, об истинном блаженстве, о твердой надежде, услаждающей все житейские горести. В середине трапезы объяснил Адоний это слово: "Блаженны нищие духом, ибо их есть царствие небесное". - Не на лица, - говорил он, поедая со сладостью бобы, - зрит Бог. Человек зрит на лицо, а Бог зрит на сердце... Не тот нищий есть, кто не имеет, но тот, кто по уши в богатстве ходит, но не прилагает к нему сердца, то есть на оное не надеется; готов всегда, если Господу угодно, лишиться с равнодушием. И сие-то значит "нищие духом". Сердце чистое и дух веры есть то же. Какая польза тебе в полных твоих закромах, если душа твоя алчет и жаждет? Наполни бездну, насыть прежде твою душу. Если же она алчет, то ты не блаженный оный евангельский нищий, хотя и богат ты у людей, но не у Бога. Без Бога же нищета и богатство есть окаянное. Нет же бедственней, как нищета среди богатства, и нет блаженней, как среди нищеты богатство. Если мир весь приобрел ты еще и алчешь, о, среди богатства страждешь нищету в пламени твоих хотений! Если ничего не имеешь в мире сем, кроме самонужных твоих, и благодарен ты Господу твоему, уповая на него, не на сокровища твои, воспевая в Аввакумом: "Праведник от веры жив будет". О, воистину нищета твоя есть богатейшая царей. Нищета, обретшая нужное, презревшая лишнее, есть истинное богатство и блаженная оная среда, как мост между болотом и золотом, между скудостью и лишностью. Что есть система мира сего, если не храм Божий и дом его? В нем нищета живет и священствует, приносит милость мира, жертву хваления, довольствуется, как дитя, подаваемым себе от отца небесного, завися от промысла его и вселенской экономии. И сие-то значит: "Ибо тех есть царство небесное". Это есть - они знают - промысел Божий, и на оный надеются. Сего ради нищета нарицается убожеством или же, как дитя, живет в доме у Бога или" того ради, что все свое имеет, не в своих руках, но у Бога. Не так нечестивый, не так, но, как прах от вихря, так зависят от самих себя, обожают сокровища свои, уповают на собрания свои, пока постыдятся об идолах своих. Сего ради нарицаются богатые, что сами себе суть лживые боги. - Возлюбленный друг и брат мой, - сказал тогда Алауда, - вкусно ты вкушал у нас бобы. Но не без вкуса разжевал ты нам и слово Христово. Насыщая тело, еще лучше мы насытили сердце. Если же оно голодное, суетна есть самая сладкая пища. Прошу же еще покушать репы после капусты и после бобов. Увенчает же трапезу нашу ячменная с маслом кутья. В конце трапезы начал пироначальник пришучивать, а гости смеяться. Адоний, помогая брату, забавно повествовал, каким образом древле Божья дева - истина - первый раз пришла к ним на Украину: так называется страна их. Первыми-де встретили ее близ дома своего старик Маной и жена его Каска. Маной, узрев, спросил с суровым лицом: - Как имя твое, о жена? - Имя мое есть Астрая (Астрая - слово эллинское, значит звездная, или горная, лучезарная) - отвечала дева. - Кто ты, откуда и зачем сюда пришла? - Возненавидев злобу мирскую, пришла к вам водвориться, услышав, что в стране вашей царствует благочестие и дружба. Дева же была в убогом одеянии, перепоясанная, волосы в пучке, а в руках жезл, - А, а! Нет здесь пребывального города, -
воскликнул с гневом старец, - эта страна не прибежище блудностям. Вид твой и одеяние твое обличают в тебе блудницу. Дева ему смеялась, а старик возгорелся. Увидев же, что Каска вынесла навстречу чистый хлеб на деревянном блюде во знамение странноприимства, совсем взбесился: - Что ты делаешь, безумная в женах? Не ведая, какого духа сия странница есть, спешишь странноприимствовать. Посмотри на вид и на одеяние ее и проснись! Каска засмеялась и молчала. Дева же сказала: "Так не похвали человека в красоте его, и не будь тебе мерзок человек видом своим". (Это слово сираховское. Оно тот же имеет вкус с Христовым: "Не на лица глядя, судите". И с оным Самуила - пророка, пришедшего помазать на царство всех брать ев своих меньшего Давида: "Человек зрит на лицо, а Бог зрит на сердце".) После сих Божьих слов старик несколько усомнился. Нечаянно же узрев на голове ее венец лучезарный и Божества светом воссиявшие очи, очень удивился. Больше же ужаснулся тогда, когда дивный дух, превосходящий фимиам, лилии и розы, вышедший из уст девичьих, коснулся обоняния.его и усладил несказанно. Тогда Маной отскочил вспять, поклонился до земли и, лежа ниц, сказал: "Госпожа! Если обрел благодать перед тобой, не минуй меня, раба твоего..." Старуха, оставив лежащего старца, повела деву в горницу, омыла ей по обычаю ноги и маслом голову помазала. Тогда вся горница Божественного исполнилась благоухания. Маной, вскочив в горницу, целовал ей руки. Хотел целовать и ноги, но дева не допустила. "Единственную имею гуску, - закричал старик, - и ту для тебя на обед зарежу". Дева, смотря в окно, усмехалась, видя, что старики - хозяин и хозяйка - новой формой ловят гуску. Они бегали, шатались, падали и ссорились. Деве смешным показалось, что старик преткнулся о старуху и покатился, - Что ты? Ты выстарел ум,

читати