Завантажити

этим школярским. "Блаженны-де нищие..." Изрядное блаженство, когда нечего кусать! Правда, что и много жрать, может быть, дурно, однако же спокойней, нежели терпеть голод. В селе Ровеньках (Ровеньки есть то же, что ровенники, то есть по рвам живущие воры. "Да не сведет во мне ровенник уст своих" (Псалом).) прекрасную слышал я пословицу сию: "Не евши - легче, поевши - лучше". Но что же то есть лучше, если не то, что спокойнее? "Не тронь-де чужого..." Как не тронуть, когда само в глаза плывет? По пословице "На ловца и зверь бежит". Я ведь не в дураках. Черепок нашел - миную. Хлеб попался - никак не пропущу. Вот это лучше для спокойствия. Так я думаю. Да и не ошибаюсь. Не вчера я рожден, да и меж людьми пообтерся, слава Богу. Мода и свет есть наилучший учитель и лучшая школа всякой школы. Правда, что было время, когда и нищих, но добродетельных почитали. Но ныне свет совсем не тот. Ныне, когда нищ, тогда и бедняк и дурак, хотя бы то был воистину израильтянин, в котором нет лести. Потерять же в свете доброе о себе мнение дурно. Куда тогда ты годишься? Будь ты, каков хочешь внутри, хотя десятка виселиц достоин, что в том нужды? Тайное Бог весть. Только бы имел ты добрую славу в свете и был почетным в числе знаменитых людей, не бойся, дерзай, не подвигнешься вовек! Не тот прав, кто в существе прав, но тот, кто и не прав по сути, но казаться правым умеет и один только вид правоты имеет, хитро лицемеря и шествуя стезей спасительной оной притчи: концы в воду. (Сколь прельщаются нечестивые притчей этой беззаконной своей: концы в воду. Ибо "нет тайны, которая не открывается".) Вот нынешнего света самая модная и спасительная премудрость! Кратко скажу: тот один только счастлив, кто не прав ведь по совести, но прав по бумажке, как мудро говорят наши юристы. (Христос же вопреки говорит: "Славы от людей не хочу. Есть прославляющий меня отец мой. На пути откровений твоих насладился". Ах! Убойтесь, нечестивые, откровений Божьих! Не убойтесь убивающих тело. Скажите с Давидом: "Проклянут те, и ты благословишь". Бумажка, о лицемер, человеческая оправдает тебя у людей, но не у Бога То тебе колесница без колес, такого без Бога всякое дело.) Сколько я видал дураков - все глупы. За богатсвом-де следует беспокойство. Ха-ха-ха! А что же есть беспокойство, если не труд? Труд же не всякому благу отец. Премудро ведь воспевают русские люди пословицу Покой воду пьет, А непокой - мед. Что же даст тебе пить виновница всех зол - праздность? Разве поднесет тебе за здравие воду, не мутящую ума? Кому меньше в жизни треба, Тот ближе всех до неба. А кто это поет? Архидурак некий древний, нарицается Сократ, А подпевает ему весь хор дурацкий. О, о! Весьма они отличаются от нашего хора. Мы вот как поем: Жри все то, что пред очами, А счастье за плечами. Кто несмелый, тот страдает, Хоть добыл, хоть пропадает. Так премудрый Фридрих судит, А его ум не заблудит. Между тем как Фридрих мудрствует, прилетело семь тетеревов и три племянника его.
Это капральство составило богатый и шумный пир. Он совершался недалеко от байрака, в котором дятел выстукивал себе носиком пищу, по древней малороссийской притче: "Всякая птичка своим носиком жива". Подвижный Сабашик пролетал немалое время. Провел в пути своем три часа. Он послан был к родному дяде пригласить его на дружескую беседу и на убогий обед к отцу. Возвращаясь в дом, забавлялся песенкой, научен от отца своего сызмальства, сею: Не тот орел, что летает, Но тот, что легко седает. Не тот скуден, что убогий, Но тот, что желает много. Сласть ловит рыбы и звери, И птиц, вышедших из меры. Лучше мне сухарь с водой, Нежели сахар с бедой. Летел Сабаш мимо жилища. "Помогай Бог, дуб!" - это он сказал на ветер. Но нечаянно из-за дуба отдался голос таков: "Где не чаешь и не мыслишь, там тебе друг будет..." "Ба-ба-ба! О любезный Немее! - воскликнул от радости Сабаш, узрев дятла, именуемого Немее. - Радуйся, и опять твержу - радуйся!" Немее. Мир тебе, друг мой, мир нам всем! Благословен Господь Бог Израилев, сохраняющий тебя до сих пор от сетований. Сабаш. Я сеть разумею, а что значит сетование, не знаю. Немее. Наш брат птах, когда попадется в сеть, тогда сетует, то есть волнуется, мечется и бьется для избавления. Вот сетование. Сабаш. Избави, Боже, Израиля от сих скорбей его!
Немее, А я давеча из того крайнего дуба смотрел на жалостное это зрелище. Взгляни! Видишь ли сеть напяленную? Не прошел час, когда в ней и вокруг нее страшная совершалась будто Бендерская осада. Гуляла в ней дюжина тетеревов. Но в самом шуме, и плясках, и козлоголосовании, и прожорстве, как молния, пала на них сеть. Боже мой, какая молва, лопот, хлопот, стук, шум, страх и мятеж! Нечаянно вскочил ловец и всем им переломал шеи. Сабаш. Спасся ли кто из них? Немее. Два, а прочие все погибли. Знаешь ли Фридриха? Сабаш. Знаю. Он добрая птица. Немее. Воистину тетерев добрый. Он-то пролетел мимо меня, теряя по воздуху перья. Насилу я мог узнать его: трепетен, растрепан, распущен, измят... как мышь, играемая котом; а за ним издалека племянник, Сабаш.

читати