Завантажити

гусара.
– Одна из этих лошадей принадлежит мне, мерзавец! – закричал он. – Но так и быть, я дам тебе пять франков за то, что ты взял на себя труд привести ее сюда.
– Ты что? Смеешься надо мной? – сказал солдат.
Фабрицио прицелился в него на расстоянии шести шагов.
– Отдавай лошадь, а то застрелю!
У солдата ружье висело за единой, он передернул плечами, чтобы достать его.
– Только пошевелись, крышка тебе! – крикнул Фабрицио и бросился к нему.
– Ну ладно, давайте пять франков и берите одну из трех, – смущенно сказал солдат, с грустью взглянув на опустевшую, безлюдную дорогу.
Фабрицио, высоко подняв ружье левой рукой, правой бросил ему три монеты по пяти франков.
– Слезай, если тебе жизнь дорога… Взнуздай вороную и убирайся подальше с двумя другими… Если заартачишься, – пристрелю.
Солдат, ворча, повиновался. Фабрицио подошел к лошади и взял поводья в левую руку, не спуская глаз с медленно удалявшегося солдата. Когда тот отошел шагов на пятьдесят, Фабрицио ловко вскочил на лошадь. Но едва он уселся в седло и сунул правую ногу в стремя, как услышал свист пролетевшей пули: солдат выстрелил в него из ружья. Фабрицио вне себя от гнева помчался в его сторону, но солдат побежал стремглав, и вскоре Фабрицио увидел, что он скачет на одной из оставшихся лошадей. «Ну, теперь его не догнать», – подумал Фабрицио. Купленная им лошадь оказалась отличной, но, видимо, была смертельно голодна. Фабрицио повернул к большой дороге, на которой по прежнему не увидел ни души, пересек ее и рысцой пустил лошадь влево, к небольшой лощине, где надеялся найти маркитантку. Однако, въехав на бугор, он на расстоянии целого лье вокруг увидел только одинокие фигуры солдат. «Значит, не суждено мне встретиться с этой доброй, славной женщиной!» – подумал он со вздохом. Вдалеке, справа от дороги, он заметил ферму и направился туда. Он заплатил деньги вперед и, не слезая с лошади, велел задать ей овса: бедняжка так изголодалась, что грызла ясли. Час спустя Фабрицио уже ехал по большой дороге, все еще смутно надеясь найти маркитантку или хотя бы капрала Обри. Оглядываясь по сторонам, он ехал все дальше и добрался до болотистого берега какой то речки, через которую был перекинут довольно узкий деревянный мост. Перед мостом, справа от дороги, одиноко стояла харчевня под вывеской: «Белая лошадь». «Тут я пообедаю», – решил Фабрицио. У въезда на мост он заметил кавалерийского офицера с рукой на перевязи, понуро сидевшего на лошади; в десяти шагах от него трое кавалеристов без лошадей набивали трубки.
«Ну, эти люди, по моему, весьма способны купить у меня лошадь еще дешевле, чем она мне досталась», – подумал Фабрицио.
Раненый офицер и трое солдат смотрели на него, словно поджидали, чтобы он подъехал. «А зачем мне этот мост? – думал наш герой. – Лучше свернуть вправо и ехать берегом; маркитантка, наверно, посоветовала бы мне выбрать именно этот путь, чтобы выйти из неприятного положения… Да, но если я обращусь в бегство, завтра мне будет очень стыдно; к тому же у моей лошади быстрые ноги, а у того офицера лошадь, видно, загнанная; если он вздумает ссадить меня с седла, я ускачу». Рассуждая таким образом, Фабрицио придерживал лошадь и ехал самым медленным шагом.
– Побыстрей подъезжайте, гусар! – повелительным тоном крикнул офицер.
Фабрицио проехал несколько шагов и остановился.
– Вы хотите отнять у меня лошадь? – крикнул он.
– Ни в коем случае! Подъезжайте.
Фабрицио посмотрел на офицера, – у него были седые усы и взгляд самый честный. Косынка, которая поддерживала его левую руку, вся пропиталась кровью, правая рука тоже была обмотана окровавленной тряпкой. «Ну не он, так солдаты схватят мою лошадь под уздцы», – подумал Фабрицио, но, приглядевшись, заметил, что солдаты тоже ранены.
– Во имя чести, – сказал ему офицер, на котором оказались полковничьи эполеты, – станьте здесь в карауле и говорите всем драгунам, егерям и гусарам, которых увидите, что вот в этой харчевне находится полковник Лебарон и он приказывает им присоединиться к нему.
У старого полковника был скорбный, удрученный вид, и он с первых же слов завоевал симпатию нашего героя, который ответил ему, однако, весьма рассудительно:
– Меня не послушают, сударь. Я слишком молод. Тут необходим собственноручный ваш приказ.
– Он прав, – сказал полковник, внимательно вглядываясь в Фабрицио. – Напиши приказ, Лароз, у тебя правая рука в целости.
Лароз молча вынул из кармана записную книжку с листками пергамента, написал несколько строк и, оторвав листок, передал его Фабрицио; полковник повторил последнему свое распоряжение и добавил, что, как полагается, через два часа его сменит один из трех раненых кавалеристов. Сказав это, он ушел со своими людьми в харчевню. Фабрицио смотрел им вслед, неподвижно застыв у въезда на мост, – так поразила его мрачная и безмолвная скорбь трех раненых солдат. «Точно их околдовали злыми чарами», – думал он. Наконец, он развернул сложенный вдвое листок и прочел следующий приказ:

«Полковник 6 го драгунского полка Лебарон, командир второй бригады первой

читати