Завантажити

видел только белый дым, – батарея стояла далеко, на огромном расстоянии, – а среди ровного, непрерывного гудения, в которое сливались пушечные выстрелы, он как будто различал более близкие ружейные залпы; понять он ничего не мог.
В эту минуту генералы и эскорт спустились на узкую, залитую водой дорожку, тянувшуюся под откосом, ниже поля футов на пять.
Маршал остановился и опять стал смотреть в подзорную трубку. На этот раз Фабрицио мог вволю любоваться им. Оказалось, что у него совсем светлые волосы и широкое румяное лицо. «У нас в Италии нет таких лиц, – думал Фабрицио. – Я вот, например, бледный, а волосы у меня каштановые, мне никогда таким не быть!» – мысленно добавил он с грустью. Для него эти слова означали: «Мне никогда не быть таким героем!» Он поглядел на гусаров – кроме одного, у всех у них были рыжеватые усы. Фабрицио смотрел на гусаров, а они все смотрели на него. От их взглядов он покраснел и, чтобы положить конец своему смущению, повернул голову в сторону неприятеля. Он увидел длинные ряды красных человечков, и его очень удивило, что они такие маленькие: растянутые их цепи, составлявшие, верно, полки или дивизии, показались ему не выше кустов живой изгороди. Один ряд красных всадников рысью приближался к той дорожке в низине, по которой поехали шагом маршал и эскорт, шлепая по грязи. Дым мешал различить что нибудь в той стороне, куда все они двигались; только иногда на фоне этого белого дыма проносились галопом всадники.
Вдруг Фабрицио увидел, что со стороны неприятеля во весь дух мчатся верхами четверо. «А а, нас атакуют!» – подумал он, но потом увидел, как двое из этих верховых подъехали к маршалу и что то говорят ему. Один из генералов маршальской свиты поскакал в сторону неприятеля, а за ним – два гусара из эскорта и те четыре всадника, которые только что примчались оттуда. Потом дорогу перерезал узкий канал, и, когда все перебрались через него, Фабрицио оказался рядом с вахмистром, с виду очень славным малым. «Надо с ним заговорить, – думал Фабрицио, – может быть, они тогда перестанут так разглядывать меня». Он долго обдумывал, что сказать вахмистру.
– Сударь, – сказал он, наконец, – я в первый раз присутствую при сражении. Скажите, это настоящее сражение?
– Вроде того. А вы кто такой будете?
– Я брат жены одного капитана.
– А как его звать, капитана то?
Герой наш страшно смутился: он совсем не предвидел такого вопроса. К счастью, маршал и эскорт опять поскакали галопом. «Какую французскую фамилию назвать?» – думал Фабрицио. Наконец, ему вспомнилась фамилия хозяина гостиницы, в которой он жил в Париже; он придвинулся к вахмистру вплотную и во всю мочь крикнул ему:
– Капитан Менье!
Вахмистр, плохо расслышав из за грохота пушек, ответил:
– А а, капитан Телье? Ну, брат, его убили.
«Браво! – воскликнул про себя Фабрицио. – Не забыть: „Капитан Телье“. Надо изобразить огорчение».
– Ах, боже мой! – произнес он с жалостным видом.
С низины выехали на лужок и помчались по нему; снова стали падать, ядра; маршал поскакал к кавалерийской дивизии. Эскорт мчался среди трупов и раненых, но это зрелище уже не производило на нашего героя такого впечатления, как раньше, – он думал теперь о другом.
Когда эскорт остановился, Фабрицио заметил вдали повозку маркитантки, и нежные чувства к этой почтенной корпорации взяли верх надо всем: он помчался к повозке.
– Куда ты? Стой св…! – кричал ему вахмистр.
«Что он тут может мне сделать?» – подумал Фабрицио и продолжал скакать к повозке маркитантки. Он пришпоривал лошадь в надежде увидеть свою знакомую – добрую маркитантку, которую встретил утром; лошадь и повозка были очень похожи, но хозяйка их оказалась совсем другою, и Фабрицио даже нашел, что у нее очень злое лицо. Подъехав к повозке, он услышал, что маркитантка сказала кому то:
– А ведь какой красавец мужчина был!..
Тут нашего новичка солдата ждало очень неприятное зрелище: отнимали ногу какому то кирасиру, молодому и красивому человеку саженного роста. Фабрицио зажмурился и выпил один за другим четыре стаканчика водки.
– Ишь ты, как хлещет, заморыш! – воскликнула маркитантка.
После водки Фабрицио осенила блестящая идея: «Надо купить благоволение гусаров, моих товарищей в эскорте».
– Продайте мне все, что осталось в бутылке, – сказал он маркитантке.
– Все? А ты знаешь, сколько это стоит в такой день? Десять франков!
Зато, когда Фабрицио галопом подскакал к эскорту, вахмистр крикнул:
– Э э! Ты водочки нам привез! Для того и удрал? Давай сюда!
Бутылка пошла по рукам; последний, допив остатки, высоко подбросил ее и крикнул Фабрицио:
– Спасибо, товарищ!
Все смотрели теперь на Фабрицио благосклонным взглядом. У него отлегло от сердца, будто свалился тяжелый камень, давивший его: сердце у него было тонкого изделья – из тех, которым необходимо дружеское расположение окружающих. Наконец то спутники приняли его себе в товарищи и между ними установилась связь! Фабрицио глубоко вздохнул и уже смелым голосом спросил вахмистра:
– А если капитан Телье убит, где же мне теперь сестру искать?
Он

читати