1.

О простых вещах говорить шепотом,
едва касаясь уха другого,
едва веря в его барабанную перепонку.

Так февраль укрывает белой неизбежностью,
так говорит время: дудит в неведомую трубочку,
будто детство в стакан с газировкой.

Гортань для звука едва разомкнув,
замереть перед выходом голоса.

Внутренне в «о» превратившись,
молчать его -
с любовью, широко и смиренно.

2.

Каким огромным может быть один шаг,
каким долгим выдох,
если впереди – глубокая яма.

Если в падении, хватаясь за ее черные
земляные стены,
помнящие все прочие полеты,

неожиданно умрешь от удушья -
оттого, что раньше всегда знал это место.

3.

А снег идет так, будто никто ничего не знает,
будто никому ничего не нужно,
будто не было ни выдохов, ни падений,
ни земли всезабирающей.

4.

За городом, где существуют горизонты,
давно вымершие в мегаполисах,
за городом, где проселочная дорога –
слышна мелодия сострадания.

Там с неба падают странные нити,
землю укрывающие светящейся сеткой –
там ты стоишь в восхищении,
сон от пейзажа не отличая.

Если там кто-то знает о том,
как в дрожании воздух мерцает,
как поднимаются из земли к небу неведомые стебли,
как прорастают они в каждое тело,

то не тот, кто, провалившись на самое дно,
исходит гортанным криком,
а тот, кто накрывает ладонью

все – от этого места до линии горизонта.

5.

Вертится колесо истории
Колеса такси вертятся
Вертятся карусели

Вращение свершается

Вертится листок падающий
Вертится вода в раковине
Вертится шар громадный

Вращение свершается

Вертится буква невысказанная
Старик и мальчик в танце кружатся

Вращение свершается

6.

Легко вприпрыжку
Мальчик отделяется от дороги

Прикосновение

Как взлетная полоса
Между им и им натянута

Руки расправляются

Между ладоней протянута

Нить
Взлетная полоса

Прикосновение

Мальчик набирает ход
Неслышные турбины взаимности
Поднимают его вверх

7.

Как странно узнать вдруг,
что ничего не нужно:
ни черное, ни звон, ни столкновения.

Только движение в сторону,
по ровному воздуху,
по натянутой нити,
тонкой, абсолютно прочной.

Как странно узнать,
что ничего не будет, кроме этого:
легкой, тихой воздушной ряби,
расправленных рук,

дрожащего горизонта.

8.

Старик папирусный
Выдыхает
Делает шаг

Белое повсюду деревья торчащие их ветви как лапы паучьи

Тихий свист
Черная земля
Впитывающая земля
Всезнающая земля

Там они сплелись руками своими ребрами костями бедренными

Органический каркас настоящего
Всегдашнее присутствие
Напоминание о родовой несвободе

Всхлипывания
хруст
земли
влажной
сухой
первоосновной.

9.

О простых вещах бессловесным шепотом.
Так говорит о них простертая повсюду верность,
преданность того, что неотменимо.

Так сцепляются руки, люди
проваливаются один в другого.

Так обнаруживает себя огонь –
выпрыгивающий молниеносно
из густейшей тьмы –
такой, как бывает в утробе.

В месте, где мы начинаемся,
не люди еще, не пустота уже –
в это место хочется возвращаться,
чтобы вспомнить о главном.

10.

Вращение свершается.

11.

Зимние птицы, летящие над нашими головами –
может ли правота проявиться полнее,
чем в кажущемся бессмысленным птичьем крике?

Как тут не распластаться, как не оглохнуть,
как не упасть без воли к сопротивлению
перед тем, что так повседневно?

Бывает ли что-нибудь удивительнее
просыпающегося человека, страннее
падающего снега,

Есть ли у дома другой смысл,
кроме возможности возвращения?

Возвращения
к кухонному свету,
ладони,
тихому прикосновению,
глубокому детству?

Есть ли что-нибудь, достойное вздоха или удивления,
кроме подлинно простой вещи?

12.

О простых вещах говорить шепотом, как говорит время.

ПРОЩЕНИЕ КРОТА

1.

Возьми из рук моих
мне не принадлежащее:
весь этот хворост, этот рост и пласт.

Пласт временной,
рост костный,
хворост тонкий.

Возьми:

я наклонюсь в тебя так плотно, будто
всем шаром света внутреннего будто
в другого шар стеклянный загляну.

2.

Из центра шара видно как мерцает
не воля, а желание мое.
И как ему навстречу прорастает
мелодия другого бытия.

Из центра шара видно как везде
сужденье трепыхается в узде.

Из шара видно: под его покровом тонким
распахивается в прорыве звонком,
как заново умение прощать:
поющее внимание к вещам.

3.

Я вижу, как в руках несут
не то огонь, не то сиянье –
кругом оранжево вниманье,
и воздух странно полосат.

Что просят люди на дороге,
чего хотят они в дороге –
куда, куда они идут,
и что несут, зачем несут –

как воздух странно полосат,
горит как кожа на ладонях.

4.

Не оставляй меня во мне – поет,
не оставляй,
там глубь и тьма,

водоворот.

Там погружение такое,
что каждое паденье в глубь –
есть черный крот.

Безглазый
Безголосый
И когтистый
Он тихо роет ход

Я звуков этих с малолетства
боюсь

Я во мне
боюсь упасть и рыть куда-то
без зрения
без слуха

Будто

мне снова три
опять двенадцать ночи
и там, в углу, есть кто-то,
он шуршит,

а мама далеко на кухне теплой –
и мне к ней не доплыть, не долететь

5.

Горят как кожа на ладонях
Внимания к вещам горят

Как воздух странно полосат
и те, идущие –

поют,
не говорят

6.

Где бы ни был ты -
во тьме собственной глубокой,
в центре ли светящегося шара,

наклоняясь к другому
протягивая ему ладони

полные странного
никому не принадлежащего света
принимающего любые формы –

в подлинном акте дарения
сам становишься тем, другим.

Вот так идущие отрываются от дороги
заполняя воздух собой как полосками
странным свечением

Поэтому песня их падает сверху как купол
как горящий шар
как внезапное прощение
всех подземных кротов

Поэтому

7.

Возьми из рук моих
мне не принадлежащее:
весь этот хворост, этот рост и пласт.

Пласт водный,
рост земной,
небесный хворост.

Возьми же, ну:

я наклонюсь в тебя так плотно, будто
всем шаром света внутреннего будто
в другого шар стеклянный загляну.

8.

Сужденье трепыхается в узде.
Горящий шар – свободен и везде.

 

КУХОННЫЙ ЛУЧ

Как вещь открыта, как она пуста!
По кухне проплывала красота,
И вещность трогала, и в вещности сияла.

И был я прост, как нарост на холме
И всяк ответ проклюнулся во мне
Голубизной открытого начала.

Я был один и целый, будто круг.
Вращаясь на невидимом ветру,
Как на оси земной и человечной.

Я открывал белеющий пенал,
Оттуда вырывался океан,
И был мой дом и пуст, и бесконечен.

И думал я, что всякий лаз открыт,
Что тот, кто слеп, безвыходно зарыт,
Что дар лежит вот здесь, как повседневность.

И принимал я полноту луча,
Ему открытой пустотою отвечал –
Навстречу распускаясь в благодарность.

 

СТРЕКОЗА

Как вода извивается на дороге,
Капли мячами ненормальными падают
Как отражается в ней походка твоя недокрасная
Выдуманные твои небесные вертолеты –

Так возникает мир в глазах стрекозы.

Стрекоза парящая, крылья ее испещренные,
Ты, под стрекозой проходящий, неведомый,
Вода ты, взглядом отраженная –
Вот, круговорот, круг к кругу, вертится все, так идет все.

Стрекоза, вода голубая, дорогу опоясывающая,
Тающая зима, красная походка, так идешь ты –
Крикни: сюда! Своему отражению, крикни в глаза ее круглые,
В крылья ее паутинчатые: сюда!

Так приближается все.

Столкновение тебя крика со стрекозой пикирующей,
Пересечение со своим отражением плотным –
Вхождение во взгляд стрекозий переливающийся,
Круг к кругу, простое слияние,

Когда все замирает в полноте внезапной.

На зов пикируя, так возникаем мы:
Криком громким над собой произрастая,
Призывая воду текущую, стрекоз небывалых
Нелепые небесные вертолеты –

Так неведомое становится настоящим.

Так красный красным делается,
Зрение неотменимо целым становится.
Так она всеми глазами своими
Сверху на меня обрушивается,

Так в полноте тишиной звенящей стрекоза обращается.

 

читати