Завантажити

впросак.
– Разумеется. Но ведь он повелитель, и через две недели никто не посмеет смеяться над ним. Итак, дорогая, нам с вами, как игрокам в трик трак, надо «выйти из игры». Удалимся.
– Но ведь мы будем очень небогаты.
– В сущности ни вам, ни мне не нужна роскошь. Дайте мне местечко в вашей ложе, в неаполитанском театре Сан Карло, дайте мне верховую лошадь, и я буду вполне доволен. Больше или меньше роскоши – не от этого будет зависеть наше с вами положение в обществе, а от того, что местные умники всячески будут добиваться чести и удовольствия прийти к вам на чашку чая.
– А что произошло бы, – спросила герцогиня, – если бы в «злосчастный день» вы держались в стороне, как будете, надеюсь, держаться впредь?
– Войска шли бы заодно с народом, три дня длились бы пожары и резня (ведь только через сто лет республика в этой стране не будет нелепостью), затем две недели – грабежи, и так тянулось бы до тех пор, пока два три полка, присланных из за границы, не положили бы всему конец. В тот день среди народа был Ферранте Палла, как всегда отважный и неукротимый; вместе с ним, очевидно, действовала дюжина его друзей. Расси состряпает из этого великолепный заговор. Хорошо известно, что Ферранте, хотя он и был одет в невообразимые отрепья, раздавал золото целыми пригоршнями.
Герцогиня, возбужденная всеми этими вестями, немедленно отправилась во дворец благодарить принцессу.
Когда она вошла в приемную, дежурная фрейлина вручила ей золотой ключик, который полагалось носить у пояса как знак высших полномочий во дворцовых покоях, отведенных для принцессы. Клара Паолина поспешила отослать всех и, оставшись наедине с герцогиней, некоторое время упорно избегала объяснений и говорила только намеками. Герцогиня, не понимая, что все это значит, отвечала весьма сдержанно. Наконец, принцесса расплакалась и, бросившись в объятия своего друга, воскликнула:
– Опять начинаются для меня горькие дни. Сын будет обращаться со мной еще хуже, чем муж!
– Я этого не допущу, – с горячностью ответила герцогиня. – Но прежде всего соблаговолите, ваше высочество, принять от меня почтительные изъявления моей глубокой признательности.
– Что вы этим хотите сказать? – тревожно спросила принцесса, боясь услышать просьбу об отставке.
– Я хочу попросить, чтобы всякий раз, как вы разрешите мне повернуть вправо качающуюся голову вон того китайского болванчика, что стоит на камине, мне дозволено было называть вещи истинными их именами.
– И только? Дорогая моя герцогиня! – воскликнула Клара Паолина. Поднявшись с места, она подбежала к болванчику и сама повернула ему голову.
– Говорите же, говорите совершенно свободно, ведь вы моя старшая статс дама, – ласково лепетала она.
– Ваше высочество, – сказала герцогиня, – вы прекрасно знаете положение дел: и вам и мне грозят большие опасности. Приговор, вынесенный Фабрицио, не отменен! Следовательно, как только захотят избавиться от меня, а вам нанести оскорбление, моего племянника опять заточат в тюрьму. Наше положение нисколько не улучшилось. Что касается меня лично, то я выхожу замуж за графа, и мы с ним уедем в Неаполь или в Париж. Последнее доказательство неблагодарности, жертвой которой оказался граф, решительно отвратило его от государственных дел, и, не будь у меня сочувствия к вам, ваше высочество, я посоветовала бы графу остаться в этом сумасшедшем доме только в том случае, если принц предложит ему очень большие деньги. Дозвольте мне, ваше высочество, объяснить вам, что у графа, когда он вступил на министерский пост, было сто тридцать тысяч франков, а теперь у него едва ли наберется двадцать тысяч доходу. Я уже давно, но безуспешно, советовала ему позаботиться о своем состоянии. И вот в мое отсутствие граф поссорился с главными откупщиками принца, большими мошенниками, заменил их другими мошенниками, и они дали ему за это восемьсот тысяч франков.
– Что? – удивленно воскликнула принцесса. – Боже мой!.. Как это огорчает меня!
– Ваше высочество, – весьма хладнокровно спросила герцогиня, – прикажете повернуть нос болванчика влево?
– Нет, нет! Но, боже мой, это просто ужасно, что такой человек, как граф, решился подобным способом наживать деньги!
– Если б он не украл, его презирали бы все честные люди.
– Боже правый! Неужели это возможно?
– Ваше высочество, – продолжала герцогиня, – кроме моего друга, маркиза Крешенци, у которого триста или четыреста тысяч дохода, здесь все крадут. Да и как не воровать в такой стране, где о важнейших заслугах забывают меньше чем через месяц? Единственная ощутимая, реальная награда, которая уцелеет и в немилости, – это деньги. Я позволю себе сейчас, ваше высочество, открыть вам ужасные истины.
– Говорите, разрешаю, – со вздохом произнесла принцесса. – Хотя эти истины терзают мне сердце.
– Так вот, ваше высочество, – ваш сын – человек кристальной души, но он может сделать вас еще несчастнее, чем его отец. У покойного принца был свой склад характера, своя воля, – ну, приблизительно, как у всех людей. А наш молодой государь не может быть уверен, что его воля

читати