В своем новом романе "Там, де Південь" писатель Олесь Ульяненко продолжает тянуть старую песню.
За автором этой книги с недавнего времени влачится шлейф бульварных скандалов. Казалось бы, лауреат Малой Шевченковской премии, которого покойный Павло Загребельный уважал за "вольный ум", а Лина Костенко напрямик называет "классиком", и вдруг - сплошная чернуха в прозе и судьбе. За макабрическую повесть "Знак Саваофа" (2006) Московский патриархат предал Олеся Ульяненко анафеме, а роман "Жінка його мрії" (2009) и вовсе был признан Национальной экспертной комиссией по вопросам защиты общественной морали откровенно порнографическим и изъят издателем из продажи. В новой книге опальный автор, однако, не особо считается с цензурой и уж никак не старается потрафить целомудренным читателям, продолжая живописать действительность в своей привычной манере, граничащей с жестким трешем и откровенным некрореализмом.
Как бы то ни было, но, по большому счету, очередное "бандитское" чтиво Олеся Ульяненко напоминает чувственно-вульгарную прозу американского бунтаря-алкоголика Чарльза Буковски времен сборника "Юг без признаков Севера". Вот только антураж в романе "Там, де Південь" иной, позднего советского разлива, а динамика бессмертных сюжетов про жизнь и смерть в одном любовном флаконе все та же - тягучая, бесхитростная и откровенно телесная.
С другой стороны, как и у Буковски, проза Ульяненко - это пронзительный гимн и надрывная ода женщине, прозябающей в собирательном образе Родины-героини, поскольку тоски "по национальному" в текстах этого автора еще никто не отменял. Черешневые глаза, оливковые плечи, медовый смех...
Честно говоря, именно на контрасте с подпольным изобилием Ульяненко в своих ранних текстах и кроил карту национальных взаимоотношений с безродной эпохой. Кровь, пот и слезы его героя с "примруженим на весь світ оком досвіченого кулеметника" требовали отмщения, и, как правило, его не приходилось долго ждать. Нынче же, кроме суржика, на котором изъясняются персонажи романа, почти ничего из прежнего "национального" пафоса не осталось. С любовью, правда, все в порядке. Здесь и полковничья дочка Ирка, и цыганская красавица Олька, и карамельная школьница Лиза, чьи истории разыгрываются на пестром фоне портовых наркоманов, спекулянтов и прочего криминала всех мастей и судимостей. На романтической любви местечкового Маугли в кожанке и с финкой в сапоге к номенклатурной девочке-конфетке, сидящей на морфине и читающей Апулея, все в романе и закручено. Паренька обуревают романтические чувства, а его любимая предпочитает чего-нибудь погорячее, с гангстерским душком. И конфликт этот неразрешим. По крайней мере, в мире Олеся Ульяненко, где всегда смердит экскрементами и прочими физиологическими выделениями, а женщины только и умеют "тягати свої мрії, як і свої лахи, з поверху на поверх, з року в рік, і так намотують цілі тисячоліття".
Кстати, в короткой повести "Седой", наряду с романом "Там, де Південь", включенной в книгу, выпущенную харьковским издательством "Треант", так и происходит. Душераздирающие рефлексии юной телеведущей, отдающейся направо и налево, но мечтающей о сероглазом эльфе, полны безысходной тоски. Это и неудивительно, если судьба постоянно сводит тебя с уродами и безумцами, а единственным лучом света в темном царстве оказывается карнавальная шутиха, сдуру запущенная кем-то на столичном Майдане Незалежности.
Игорь Бондарь-Терещенко
Постійна адреса матеріалу: http://bukvoid.com.ua/digest//2010/02/16/184235.html
|
