Диалог двух крупнейших специалистов в области танца, петербуржца Павла Гершензона и москвича Вадима Гаевского, — попытка зафиксировать и понять всё, что происходило с русским балетом за последнее столетие.
Вадим Гаевский, Павел Гершензон. Разговоры о русском балете: Комментарии к новейшей истории. М.: Новое издательство, 2010.
Порядок, в котором вынесены на обложку имена авторов «Разговоров о русском балете», не случаен. Несмотря на то что направление дискурса в книге задаёт преимущественно петербургский критик Павел Гершензон, фамилия московского историка балета и театра Вадима Гаевского стоит первой. Конечно, последний старше Гершензона на тридцать лет, но главная причина всё же в другом. В студенческие годы увлечение балетом к Гершензону пришло как раз благодаря сочинениям Гаевского. Его запрещённая к распространению в Советском Союзе книга «Дивертисмент» подружила студента архитектурного вуза с балетом раз и навсегда. Уже потом Гершензон познакомился с Гаевским лично, оставил профессию архитектора и занялся критикой. Однако нынешняя книга, записанная в форме диалога в период с 1996 по 2007 год, не столько реверанс ученика учителю, сколько совместная попытка зафиксировать и классифицировать всё, что произошло с русским балетом за последнее столетие.
Поскольку книга писалась в два захода, структурно «Разговоры» разделены на две обширные части — конец века и начало века. В первой беседы авторов приходятся на 90-е годы, а обсуждение выстраивается вокруг тогдашнего кризиса в балете и тех обстоятельств, которые к нему привели. Время второй части — нулевые XXI века, когда русский балет из кризиса триумфально вышел и даже успел вновь подойти к роковой черте.
Гершензон на страницах книги принимает амплуа штатного зоила и зачастую критикует (правда, всегда по существу и крайне сдержанно) две ключевые площадки страны — Мариинский и Большой театры. Гаевский же, как профессиональный историк, выбирает для себя позицию защитника. Порой полемика становится весьма жёсткой: например, Гершензон утверждает, что до появления в его репертуаре фамилий Баланчина и Форсайта Мариинский театр пребывал в глубокой коме. «Нет, — парирует Гаевский, — это была не кома, а «живая история». Впрочем, в главном оба автора неизменно сходятся: балет для них прежде всего сам танец — ширина шага, воздушность движений, жёстко регламентированные пропорции…
Как водится, собственно балетом книга не ограничивается. Говорить о классическом танце — несмотря на его крайнюю замкнутость, в случае с Мариинским театром граничащую с аутичностью (учреждение оказалось неподвластно напору истории), — в отрыве от архитектуры, музыки, литературы, политики и социологии решительно невозможно. Гаевский и Гершензон постоянно делают отступления от главной темы, отчего «Разговоры» из узкопрофильного издания, ориентированного на специалистов и трепетных посетительниц столичных театров, превращаются в увлекательную и масштабную панораму культуры XX века. Конечно, для того чтобы по достоинству оценить специфические балетные пассажи, потребуются некие базовые знания, в идеале хорошо бы заранее прочитать тот же «Дивертисмент» или недавно опубликованные «Хореографические портреты» Гаевского. Но это уже факультативно — как говорится, по желанию. На самом деле и так всё понятно и, более того, ужасно любопытно — и это, пожалуй, лучший комплимент, который можно сделать обоим авторам.
Антон Сазонов
Постійна адреса матеріалу: http://bukvoid.com.ua/digest//2010/01/13/130330.html
|
