Не юбилейное. Ко дню рождения Марины Ивановны.
Сегодня всякий пишущий стихи называется поэтом, поскольку это слово ничего другого, кроме писания стихов, не означает. Сейчас поэт: интересный, любопытный, известный, талантливый, живой классик, верлибрист, пишущий в такой-то традиции, для узкого круга, для толпы и т. д.
Многие знают наизусть стихотворение Цветаевой «Моим стихам, написанным так рано, / когда не знала я, что я поэт…», и прежде эти строки казались совершенно естественными: поэт — это Поэт, гений, избранный, в отличие от просто человека, пишущего стихи.
На моей памяти, в последние три десятилетия прошлого века, шли споры: «Поэт имярек или не поэт?» Не плохой поэт, а именно — не поэт.
Сегодня всякий пишущий стихи называется поэтом, поскольку это слово ничего другого, кроме писания стихов, не означает.
Сейчас поэт: интересный, любопытный, известный, талантливый, живой классик, верлибрист, пишущий в такой-то традиции, для узкого круга, для толпы и т.д.
В разных поэтических тусовках — разные герои и антигерои. Поэтов неисчислимое множество — человек со стороны, который прежде считал своим долгом знать Поэтов, засыпал с томиком стихов у изголовья, цитировал наизусть, от поэзии отвернулся.
Спрашивала студентов («непрофильных»): один слышал о Бродском, другой об Ахматовой, третий о Цветаевой от мамы или бабушки.
Цветаева более любого другого воплощает собой Поэта с большой буквы, этому подчинена вся её жизнь — жестов, поступков, мыслей, чувств, страстей вне поэзии быть не может и не должно.
Цветаева писала, что реально существует поэт Цветаева, а не человек Марина Ивановна. Боюсь, что, живи поэт Цветаева сегодня, её воспринимали бы скорее как человека Марину Ивановну с тяжёлыми психическими отклонениями.
От неё и в её-то эпоху шарахались, сегодня, когда одной из главных похвальных характеристик поэту является «культурная вменяемость» и вообще вменяемость и все заметные поэты совершенно вменяемы, у Цветаевой не было бы шансов быть услышанной.
Цветаева — это жизнь в мифе Поэзии, распространённое сегодня в поэтическом мире обращение «коллеги» не могло быть ею воспринято: каждый Поэт — вселенная, какие уж тут коллеги.
В России стала популярна книга «Анти-Ахматова» (разоблачительная, разоблачающая тот самый поэтический миф со всем его кодексом поведения, позами, придыханиями), неизмеримо популярнее стихов самой Ахматовой.
Это разоблачение «барыни», разоблачать «сумасшедшую», вероятно, не стоит и труда. Впрочем, документальный фильм о Цветаевой Андрея Осипова хоть и ставил своей целью зрительно воссоздать образ Цветаевой бережно и любовно, тем не менее сегодняшнего зрителя более шокирует человек Марина Ивановна (бросившая умирать в детдоме свою старшую дочь Ирину, вышедшая замуж за энкавэдэшника, пытающаяся соблазнить всякого поэта и поэтессу, встретившихся на её пути), чем восхищает поэт Цветаева.
Всё, что пишет Цветаева, — стихи, письма, мемуары, напутствия детям — волшебно.
Ни один из ныне живущих людей так не пишет и писать не может, потому что волшебного мира, созданного Поэтами, больше нет.
Химический состав, геном, психологические механизмы, исторические закономерности — мир почти познал сам себя, осталось, как кажется, чуть-чуть, и этого чуть-чуть ждут уж точно не от поэтов.
Верящие в чудеса и всматривающиеся в волшебный мир поэзию своим проводником уже не числят. Но я ещё помню, в отрочестве-юности, когда не было компьютерных сетей, к которым мы ныне подсоединены, Цветаева была сетью особого высокого напряжения, которое питало моё поколение.
Татьяна Щербина
Постійна адреса матеріалу: http://bukvoid.com.ua/digest//2009/10/11/111056.html
|
