Електронна бібліотека/Проза

Після снігуОксана Куценко
Спочатку поет жив в життєпросторі світла...Микола Істин
Буде час, коли ти...Сергій Жадан
Буде злива початку світу, і підніметься Рось...Катерина Калитко
І не вистачить сонця, аби все освітитиСергій Жадан
отак прокинутися від вибуху...Павло Коробчук
посеред ночі під час важкого кашлю...Анатолій Дністровий
з міста, якого немає, не доходять новини...Галина Крук
Велика годинникова стрілкаСергій Жадан
Вечірня школаДмитро Лазуткін
Оповита сном (THE SLEEPER)Едгар По
Нас не вчили жити в такому, і ми вчимося, як можемо...Катерина Калитко
Чужими піснями отруєна даль не навіки...Ігор Павлюк
Візерунки на склі. То від подиху нашого...Мар´яна Савка
Святи Йордан водою не вогнем...Мар´яна Савка
Така імла - поміж дощем і снігом...Мар´яна Савка
Він переїхав в Бучу в середині березня 2021...Максим Кривцов
Приймаю цю осінь внутрішньовенно...Сергій Кривцов
Скільки б я не старався виїхав по-сірому...Максим Кривцов
Падає ліс падає людина падає осінь...Сергій Кривцов
Зайшов до друга додому...Сергій Кривцов
Коли запропонують витягти соломинку памʼятіСергій Кривцов
Змійка дороги вигинається...Сергій Кривцов
Як же мріється нині про ваші нудні біографії...Максим Кривцов
Втрати...Сергій Кривцов
В прифронтовому місті...Сергій Кривцов
Сідаєш в броню наче у човен...Максим Кривцов
Під розбитим мостом протікає Оскіл...Максим Кривцов
Хто б міг подумати...Максим Кривцов
Я поверну собі своє життя обіцяю...Максим Кривцов
Моя голова котиться від посадки до посадки...Максим Кривцов
Хочу розповісти вам історію про велетенського кота...Максим Кривцов
Та, що зігріє тебе серед ночіСергій Жадан
Завантажити

Часть 1. Между революцией и войной

Час зупинився – клоуни в шоці,
Ти обирай на чиєму ти боці.
Останньому рай, а першому кулю,
Бо хто сіє вітер той пожне бурю.
Це – коли все не так,
Коли сотні підіймуть у гору кулак.

(А. Лобода 2013)

 

1. Три крови революции или пролог (Февраль 2014)

Во время революции, кровь всегда проливается три раза – когда Макс говорил это, было достаточно дико поверить в то, что пост в facebook, а затем потасовка с избиением горстки студентов перерастет в многолетнюю эпопею с тысячами смертей, покалеченными судьбами, выжженными городами, и круто изменит мою жизнь.

О событиях зимы 2013-14 годов в Украине в целом и на Майдане в частности, написано немало. Причины, следствия и ход тех памятных событий давно переросли из разряда хроники в героический эпос с одной стороны и бандитскую сказку с другой. Что-то забыто, что-то додумано.

Можно долго рассуждать кто был прав, кто отдавал приказ и кто стрелял. Правда давно сожжена в горниле «стены огня на Грушевского», затоптана в брусчатку Шелковичной и расстреляна на Институтской. Уже не имеет значения, почему так быстро сгорел Дом Профсоюзов, кто его поджег и сколько людей осталось внутри. Не имеет значения какой на самом деле есть та правда, думаю у каждого она была своя и на Майдан предприниматели, рабочие, бандиты и студенты ходили каждый по своим причинам. За своей, самому для себя придуманной правдой.

А за границами и морями, наблюдая революцию-онлайн, каждый сам себе придумывал свою правду. И то первое мнение не выветрить из головы никогда, как минимум потому, что чтобы понять все хитросплетения околомайданных интриг, нужно либо просто верить на слово, либо изучать историю Украины аж с Богдана Хмельницкого или даже раньше.

Но, так или иначе нужно сделать выбор, один и навсегда – и выбору тому следовать. Это тоже Макс сказал. Поначалу, это было дико для меня, ведь не зная полной картины – сложно выработать мнение, нужно разобраться... А разобравшись, ты понимаешь, что все еще более запутано… И в бесконечных разбирательствах, конспирологических теориях, заговорах и разоблачениях ты теряешь суть… все всегда сводится к двум вещам – бей, либо беги…

Первая кровь на Майдане – помогла сделать выбор многим. Я помню, как наблюдая за колоннами Автомайдана, ехавшими куда-то, чего-то пикетировать, я не мог понять чего эти люди хотят, откуда берут время и главное – деньги для своих, казалось бы, бестолковых игрищ. Последующие события плавно перевернули мое восприятие. Откуда-то возьмутся деньги, окажется, что ночью вовсе не обязательно спать, а такое бестолковое времяпрепровождение как семейная ссора с полудневным сидением по разным углам квартиры – непозволительная роскошь. Мы слишком много ставим на кон, чтобы ссориться по пустякам.

Вторая кровь революции – она всегда больше, чем первая… Я думал, что второй кровью стали Нигоян, Жизневский и Юра Вербицкий, убитые на Грушевского. Ясное дело жертв было значительно больше, многие «отделались» ранениями и увечьями, но этим троим «подфартило» попасть на передовицы газет и телеэкраны, о них знают многие, не в пример пацанам, забитым до смерти дубинками на колоннаде стадиона имени Лобановского - их тела исчезли, словно бы и не было…

И поначалу, трагедия 18-20 февраля, казалась в данном контексте дьявольским, но закономерным апофеозом событий, после которых начнется «тотальное всепоглощающее счастье» строительства новой страны. Но, о как глуп и наивен я был в те дни…

Революция оказалась гораздо более масштабным, кровавым, грязным и неоднозначным явлением, чем могло бы показаться. Стычки с милицией, те, о которых не говорили по телевизору, происходили каждый день, с обеих сторон были раненные и даже пленные, на локальном уровне происходили переговоры, обмены и перемирия. Не все милиционеры, как оказалось, были тотальными негодяями, не все революционеры – кристальной души молодцами…

Уже тогда пилились пожертвования и саботировались приказы, уже в период безвластия, когда в милицейской форме выходить на улицу было просто опасно, работники райотделов выходили на патрулирования и блок-посты «по гражданке», помогали «правильным» революционерам информацией и знакомствами.

Как оказалось, не фоне всеобщего ликования, город Киев был под угрозой мародерств и разграбления, что могло бы стать поводом для ввода российских войск еще тогда, в феврале. Ведь для создания иллюзии бардака и анархии, среды благоприятной для ввода «сил обеспечения правопорядка» не нужно сжигать город, достаточно десяти групп, которые за ночь сожгут 100 магазинов при полном непротивлении, а точнее отсутствии милиции.

Тогда город, власть и страну спасли «афганцы». Думаю, учитывая печальный опыт 1918 года, да и знания, почерпнутые на всяких «политзанятиях», умело координируясь с «политиканами», они обеспечили «силовое прикрытие» достижений революции. Но в деле были не только те самые 50-ти летние боевые дедушки, которых никто «никуда не посылал», часто со сломанной психикой и судьбой, слабым здоровьем, пивным пузом и КГБшными мозгами. Союз афганцев Украины умудрился взять «под крыло» достаточно много организованных групп активных молодых людей, готовых к решительным действиям. В те дни каждый человек был нужен и важен, и никто не разбирался правый ты или левый, серый или буро-малиновый.

И вот колонна из четырех автомобилей патрулирует указанный маршрут, фактически выполняя милицейские функции, без значков, документов, мигалок, но с палками и даже дробовиком, в масках. Во главе процессии моя черная Шкода с как потом оказалось, сломанной от перегрузки задней правой пружиной, в свете фар – мой город и я его хорошо знаю, переулки, проспекты, подворотни…

На улицах непривычно людно, все те, кто в «мирное» время могли бы дебоширить по подворотням, пить водку и отжимать кошельки, стали на защиту своих улиц и дворов. Быть может, не каждый это понимал, но не удержи мы все тогда город – потеряли бы страну.

Но тогда, теми длинными и сложными ночами я еще не догадывался о том, что «небесная сотня» - это всего лишь увертюра в пьесе под названием «Война за независимость» …

 

2. Странный сон (Апрель 2014)

Рейс Тель-Авив – Киев – полупустой, в Украине только произошла революция и мало кто желает посещать страну, полную непонятных националистов, бандеровцев, какой-то хунты и вообще нестабильности. Телеканалы рассказывают то о силовом захвате власти, то о победе демократии, то о пользе раздельного питания. Короче говоря, ничего не понятно, страшно, страшно непонятно, но дико интересно.

Колеса отбивают чечетку по бетонке взлетно-посадочной полосы, тело чувствует перегрузку, а затем невероятную легкость – мы в воздухе. Я всегда боялась летать, хоть по долгу службы летать приходится немало, но что поделаешь, любая сильная женщина имеет слабости и страхи.

Чтобы отвлечься от страха полета надо думать о работе, я достала блокнот и открыла на пустой странице. Мне предстояло целое расследование, уравнение с тысячей неизвестных. Нужно разобраться что это за Майдан, кто там чего хотел, почему так вышло и почему они все (эти загадочные украинцы) так не любят Россию. Этот, наверное, самый сложный вопрос я записала на полях. Почему-то мне кажется, он настолько глобален, что придется изучать чертову историю этих постоянно сходящихся и расходящихся «супругов», и вообще ничерта не понятно, это же одинаковые люди, одинаковые страны, у них даже язык одинаковый. О господи, дал же бог работу…

Так, разбираемся дальше. Янукович – президент Украины, тут ясно, бывший коммунистический функционер, начальник автобазы, два тюремных срока… премьер, президент – что же это за люди, что выбрали себе урку в начальники?

Азаров – это их премьер… а Яценюк… тоже премьер, а разница? Будем разбираться, главред Миша, наверное, очень тонко пошутил отправив меня на это задание, ну а я, бешенная собака, для которой 20 километров не крюк, и взялась… Что делать, жить теперь дорого, а платят все-таки солидно.

Дмитро Ярош… Темная лошадка, появился «на горизонте» пару месяцев назад, внешне интересный, немного брутальный мужчина, разговаривает на непонятном языке, лидер Правого Сектора… все… тут придется копать основательно.

Правый сектор как таковой… Красно-черный флаг, портрет какого-то импозантного мужчины, но не Че Геварры… хи хи – че Бандеры… О господи, как все сложно, как все это сложно и запутано. Сидела бы ты Эллочка в разделе светской хроники, оно тебе надо, боже, у меня паника….

… На борту раздавали шампанское, и дабы отвлечься от бури мыслей, Ярошей, Бандер и всяких Тягныбоков, я мило улыбнулась стюарду и тот принес мне третий бокал. Непонятно как, но все эти страшные мужчины покинули мою бедную голову и наступило умиротворение. Наблюдая в иллюминаторе бескрайнее море я заснула.

… все как в тумане, ничего не видно, вокруг дым. Я вообще не понимаю, что случилось, мне даже не страшно. В ушах то ли свист, то ли звон. Мама роди меня обратно, что это со мною…

Тут что-то меня схватило и куда-то поволокло, ногу пронзила боль, перед глазами все плывет и это вообще какой-то калейдоскоп, свет-тьма, мною обо что-то ударили. Тянут дальше…

… да что ж это происходит такое, где я, кто я, что я... о боже – за мной остается кровавый след, это же кровь? Это моя кровь? Я умираю?

- сюды, давайтэ його сюды – молодой хриплый голос, властно закомандовал за спиной, слова вроде бы понятные но какие-то не такие, голос продолжил.

- що там, нога, херня, ще танцювамымэ, давай його сюды…

Какие-то невидимые руки грубо подбросили меня и затем небрежно уронили в грязь, опять потащили, и в конце концов оставили в покое. Я уже было собиралась крикнуть этим рукам что-то в стиле «поаккуратнее», но тут совсем другие руки бесцеремонно начали меня лапать. Сил сопротивляться почему-то не было, это было ужасно противно. Ну думаю, все капец, вот оно как когда насилуют все происходит, и все эти тренинги – фигня на постном масле. Но чего тягать то туда-сюда, и кровь, и чего этот хриплый голос там орет на непонятном наречии…

- Мать моя женщина, цэ ж тьолка – как-то весело и удивленно, сказали где-то рядом, а противные руки продолжали как-то странно то сжимая, то разжимая хватку елозить по моему телу. Тут резкая боль взорвалась в ноге, что-то сдавливало бедро, я аж взвыла и на глазах выступили слезы. Что ж вы за изверги то такие, подумала я, ну насиловать - насилуйте, резать на части ж зачем по живому, я ж еще молодая… Тут надо мной появилась небритая чумазая физиономия, с на удивление добрыми глазами, физиономия улыбнулась и опять молвила на непонятном наречии: «Так, дивчинко, всэ добрэ, джгут наклали, вавку залаталы», кто-то (наверное, обладатель физиономии) вытер салфеткой слезы, что-то написал у меня на лбу маркером и исчез. А какие-то руки опять потянули меня в неизвестность и ….

… Я проснулась. Вокруг был самолет, ни огня, ни дыма, ничего… Я машинально схватилась за ногу – она была на месте, все было в порядке и болела лишь голова, да и та, видимо, от шампанского. Сосед бросил в мою сторону осуждающий взгляд, дескать напилась и буянишь тут в полудреме. Как раз зажглось табло «пристегните ремни» - самолет готовился к посадке. Внизу от горизонта до горизонта все было белое….

 

3. Не говорить по русски (Март 2014)

Первого марта 2014 года была суббота, на работу идти было не нужно, я позволила себе поваляться подольше. Измотанный ночными бдениями Юра сладко спал, как всегда отвернувшись к стенке, мой герой и защитник, чертов. О сколько ты мне нервов помотал за последнюю неделю. Я понимаю, конечно что беречь Киев от каких-то гопников это дело нужное, но боже, как тяжело ждать, в полудреме от усталости, но без сна от напряжения. Ведь ты у меня такой один, заботливый, сильный, вредный и неряшливый в одночасье. Я помню, как на Грушевского ты заслонял меня, своим, в общем то тщедушным телом, от палок "Беркута", и постоянно держал за руку, чтобы я не потерялась в толпе.

Я помню, как сжималось сердце утром 20-го, когда ты уехал за пацанами… и как отлегло от души, как только услышала твой голос в телефоне, узнав что ты жив, здоров и едешь домой. И как тяжело мне было тебя отпускать в ночь на какие-то непонятные патрулирования, и как я тебя ждала. И не было тени сомнения, что раз ты уехал, то значит так надо, но бог свидетель, я была с тобой, рядом, на плече ангелом – хранителем.

И вот ты спишь рядом, мой, единственный. Защитник, добытчик, нервов моих мотальщик.

Иду на кухню делать кофе, машинально включаю телевизор, чуть ли не по всем каналам либо «Пливе кача по тисині», либо возня в Крыму. Блин, какие ж они там дикие, честное слово, никто их бить, вырезать не едет, больно надо… И мусоров этих поотпускали восвояси, проводили даже. Ан нет, понаставили блокпостов, чудят чего-то, ну их к черту…. Своих проблем хватает, я банально устала от этого постоянного напряжения, ожидания, постоянного бега.

Вот и мой благоверный заворочался, первый день весны наступил.

Я помню - это был теплый весенний день, я помню, как природа благоволила нам ранее, я помню снег 11 декабря, который так кстати выпал, я помню оттепель последовавшую за тем, когда снежные баррикады на Майдане стали ледяными, я помню ветер, дувший в сторону милиции 19 января, я помню прекрасный солнечный день 18 февраля…

Я помню, как на голову градом упало сообщение о появлении «зеленых человечков» сначала в дворце верховной рады Крыма, а затем и по всему полуострову. Мы все не хотели верить в то, что они пришли и останутся, мы уповали на наших украинских военных, вышедших в «психологическую атаку» с красным флагом на вооруженных головорезов, мы уповали на НАТО, на американский авианосец в Средиземном море, на дипломатию, на крымских татар, наконец, на здравый смысл. Нам очень хотелось, чтобы «зеленые человечки» пропали так же неожиданно, как и появились. Мы просто устали от этих ночных бдений и переживаний, день и ночь смешались в одно непонятное сюрреалистическое серо-зеленое месиво.

Но ничего такого не произошло, зеленая чума расползалась по полуострову, один за другим сдавались военные городки и части, без огня и сопротивления. Это было настолько дико и непонятно, невесть откуда взявшиеся георгиевские ленты, народные мэры, алкоголического вида самооборона Крыма, досмотры на вокзалах, первые нападки на «континентальных» журналистов.

Я помню с каким страхом в душе мы встретили разрешение Путина на «использование военных подразделений РФ на чужой территории». И я никогда не забуду то самое первое чувство – пришла война, и холодной рукой медленно забирает у меня защитника, любимого и дорогого, за спокойными глазами и фразой «если что и я пойду» играла буря эмоций, о как мне хотелось открыть глаза и проснуться…

…Но сон не закончился, а лишь стал четче. У «зеленых человечков» появилась характерная Российская техника, а спустя две недели – знаки различия. В голове плохо умещалось, что «братская страна» так нагло и беспардонно, отбирает у нас Крым, который, в принципе до того был почти, что общий.

Мой папа, коренной россиянин, флотский офицер, плакал как ребенок, наблюдая тщетные попытки корвета Тернополь вырваться из бухты Донузлав и крыл, трехэтажным матом не стесняясь, все флотское командование.

Это потом стало известно о череде предательств и нежелания принятия решений, о подкупах и подлостях, о том, что командования как такового не было. Это потом станет понятно, что украинская армия, разграбленная и разваленная, была полным импотентом, никто не желал, не умел и не хотел брать на себя ответственность и сопротивляться, даже после первой жертвы.

Я помню, как мы ожидали прихода «зеленых человечков» в Киев, и я тогда твердо решила, что ни за что больше не отпущу его одного в ночь, пусть лучше резать клятых москалей ночью, улыбаясь утром, но вместе, мы Бони и Клайд… одного не пущу, никогда и ни за что.

Он успокаивал меня, дескать так и быть, все пойдем в партизаны, и это холодное спокойствие в голосе бесило меня, я знала – этот упрямый баран пойдет, он закроет меня в квартире и уйдет, в ночь – резать, жечь, взрывать, если надо … и не вернется… Это страшно.

Затем был референдум. Шутка про 146 процентов, проголосовавших за переход Крыма в состав России была горькой, мы дивились тупой манере в которой происходило все это, и наивные, надеялись, что парадами с флажками, плакатами и песнями сможем остановить вторжение…

В той час Росія, як країна де я народилась, як батьківщина мого тата, перестала для мене існувати. Моїм протестом стала українська мова. Ми давно хотіли почати розмовляти українською, ми твердо вирішили, що наші діти будуть україномовними, але, на жаль, рубіконом для зміни мови спілкування стали кримські події. Спочатку криво, з русизмами, іноді затинаючись, зустрічаючи нерозуміння і підколки з боку родичів і деяких друзів, ми майже не домовляючись викреслили зі своєї абетки літеру «Ё»…

 

4. Борисполь – Киев (Апрель 2014)

Самолет коснулся взлетно-посадочной полосы, мелькание за иллюминатором становится все медленнее. Стандартные аплодисменты экипажу и вот мы приехали. Длинный путь по коридору, таможенный контроль, выдача багажа.

Первое, что удивило меня в аэропорту Борисполь, так это то, что ничего нет. Нет ровным счетом ничего необычного. Мое воображение рисовало мужчин в солнцезащитных очках, камуфляже, с автоматами в руках, лающих собак и толпы народа на отправку. А увидела я обычных пограничников, которые тиснули мне обычный штамп в паспорт и сказали, наверное, обычное в их краях «ласкаво просимо». Что именно они ласково хотели попросить я так и не поняла, так как строгий дядька в форме, жестом показал, что мне следует идти дальше к выходу.

Аэропорт встретил меня деловитым спокойствием, толпами таксистов, людьми, спешившими по своим делам, короче говоря, обычной будничной жизнью. Это даже было удивительно. Ребята ау, у вас тут людей стреляют пачками, революция в стране, а вам нет дела что ли? Мама, роди меня обратно, ничего не понимаю…

Первым делом надо перекусить, благо аэропортовый фастфуд мерцал всеми цветами радуги, и зазывал клиентов. Банкомат любезно согласился беседовать со мной по-русски, по-украински, по-английски, и немецкий язык был еще, наверное. Какой выбрать, черт его знает, тут камеры везде понатыканы, может быть это засада? В глубине сознания я понимала, что это все глупости, но выбрала английский…

Железная коробка дала мне свежих наличных. Деньги свежие, печатают, инфляция – сразу отпечаталось в голове. Я прямо разведчик, а не репортер, ай, я молодчина… все еще голодная молодчина, и поэтому иду в сторону харчевни.

И тут меня поразили аж две вещи сразу, оказалось, что сто долларов - это одна тысяча гривен и это всего лишь 10 порций макарон (о боже, у них нехватка еды) и то что люди заказывают пищу на чистейшем русском, и никто их за это не ловит и никуда не забирает.

Удивительная страна, удивительные люди, удивительно вкусный у них тут борщ (традиционный украинский суп) – эти три мысли ритмично циркулировали в моей голове, следующие минут пятнадцать, пока я завтракала и пила, хоть и недешевый, но вкусный кофе.

Попутно я рисовала чертиков в блокноте, вырабатывая стратегию написания репортажа. Первым делом, надо попасть в эпицентр событий, то есть на Площадь Независимости в Киеве, пресловутый Майдан, там познакомиться с различными людьми и просто порасспрашивать. Точно, так мы и получим ответы на вопросы о Януковиче, Азарове, Яроше и всех остальных «веселых ребятах» из моего блокнота. А там разберемся по месту…

Борисполь – город где находится международный аэропорт, расположен в 30 км. от собственно Киева. Аэропорт большой и современный, приличный такой. Из Борисполя в Киев ходят специальные автобусы для авиапассажиров и само собою, такси. Киев я знаю только по карте, поэтому решила «шикануть» еще один раз за день и поехать на такси прямо «на Майдан», тем более что на улице было крепко холодно, а теплые вещи в чемодане. И тут меня еще раз сбила с толку эта удивительная страна, такси от аэропорта – прямо куда мне надо стоило дешевле, чем обед. Я переспросила два раза (причем по-русски, черт с ней с конспирацией) – водитель оба раза назвал одну и ту же цену.

Ну что ж, поехали. Водитель положил мой чемодан в багажник, учтиво распахнул заднюю дверцу, улыбнулся, я игриво улыбнулась в ответ, я ж симпатяжка, но дядька включил счетчик и стало ясно, что улыбайся не улыбайся – а скидки не будет. Машина тронулась.

Негромко шипят шины, мы летим по ровному четырехполосному шоссе со скоростью 200 км/ч. Я не то чтобы трусиха, но пристегнулась. Водитель краем глаза заметил это и недовольно поморщился, я удивилась такому раскладу – мало того, что он несется как угорелый, так еще ему что-то не нравится.

- Мы никуда не спешим, – заметила я.

- Та все хорошо будет, - буркнул дядька и добавил, - мадемуазель, – вы имеете дело с профессионалом экстра класса, - и улыбнулся золотыми зубами.

- Но все-таки зима, полиция, - сказала я и поняла, что легенда моя провалилась (в этой стране полиция появится лишь полтора года спустя и мне уже будет не до конспирации.)

- Ноу, мадемузаель, нихт полиция, нихт, – зачем-то пытался говорить «по-иностранному» водитель.

- Я понимаю и говорю по-русски, я журналист, – зачем я сказала, что я журналист, я конечно, не знаю, но эта фраза подействовала на престарелого шумахера благоприятно, он перестроился из левого ряда в средний и сбросил скорость до 120, ощущение было, что мы стоим на месте.

- Милиция сейчас прячется, можно ехать сколько хочешь, меня Валентином зовут, – зачем-то отрекомендовался водитель, и до меня дошло, что сейчас у меня будет первое в этой стране интервью, - я тайком включила диктофон на телефоне.

- Элла, очень приятно, - я пошла в атаку, - вы давно водите такси?

- 20 лет, сначала на двадцатьчетверке в таксопарке, потом на своем Опеле, а вот на старости лет сел на Элантру, дорогая конечно, собака, но как идет! И выкупить можно, – дядьку явно понесло не в те степи…

- Как вы относитесь к событиям на Майдане?

- Будь он проклят…

Валентин как отрезал последнюю фразу и заметно изменился в лице, как будто состарившись лет на 10, – Вам куда в Киеве?

- Я не знаю, видимо в центр, я пишу репортаж о событиях 18-22 февраля, понимаете, люди за рубежом они не понимают, что у вас тут происходит, им интересно, они хотят разобраться, – я тараторила как пулемет, пытаясь подобрать слова, заметно помрачневший мужчина вновь надавливал на педаль, смещаясь к левому бордюру.

Больше он не сказал ни слова и в этой неловкой тишине мы влетели в большой город, пронеслись по широкому проспекту, слева и справа которого вдали от дороги виднелись сотни многоэтажных домов, краны строек, парковки, магазины, влетели на мост.

Внизу простиралась могучая река, местами укутанная льдом, справа до горизонта было еще несколько разных мостов. Берег впереди был крут и обрывист, весь в деревьях, вверху сверкали в солнечном свете купола церквей и серебрилась, диссонирующая рядом статуя несуразной женщины со щитом и мечем, грозной своей физиономией, смотревшей куда-то на восходящее солнце.

В конце моста с визгом шин машина ушла вправо, оставив большую зеленую заправку по правому борту, сбросив скорость сразу за ней, мы ввинтились в узкую и дико замысловатую развязку дорог, аккурат у подножия несуразной женщины. Вышли из хитросплетения эстакад, и совершив еще один правый вираж пошли вверх по дуге, все происходило, как на американских горках, (я даже дыхание затаила), вылетели наверх возле огромной церкви, не сбавляя скорости понеслись по улице вдоль белой стены, которая сменилась невысоким, длинным зданием, затем постаментом с маленькой смешной пушкой, каким-то парком и резко остановились, вскочив правыми колесами на бордюр. У нас, в Израиле, за такое бы отобрали права, а то и посадили бы, но редкие люди в форме, явно не замечали маневров белого автомобиля.

Майдан – прямо, вниз и налево, - буркнул водитель.

- Денег не нужно, - добавил он, открывая мне дверь, и вручая чемодан. Я вышла, виновато улыбнувшись этому дивному престарелому гонщику, взяла чемодан и направилась в указанном направлении, удивленно пялясь на разного рода людей в камуфляже возле какого-то синего здания, греющих руки у костров. Вот она – революция. В душе заиграл победный горн. Вот она где живет.

Я прошла еще метров сто и почему-то обернулась – машина такси все так же стояла на тротуаре, мигая аварийной сигнализацией, все так же не обращали на нее внимания местные блюстители порядка, а мой неприветливый водитель стоял на коленях возле кучи цветов и фотографии какого-то молодого парня в строительной каске и горько плакал…

 

5. Координационный штаб (Март 2014)

Март месяц был напряженным, полным непонятных переживаний, страхов, какого-то обреченного ожидания. Был собран тревожный чемоданчик, проинструктированы родители и знакомые, фактически был разработан план эвакуации на случай чего. Быть может, именно тогда я стал параноиком, или это мое качество просто вылезло наружу. Мне было дико как люди могут веселиться, ездить отдыхать, тратиться на всякие, казалось, ненужные вещи, когда в стране такое.

Да чего там страна, мой родной город за внешним спокойствием таил в себе напряженность, всплывшие после революции различного рода группировки и образования. Далеко не все исповедовали принципы честности и порядочности. С учетом неимоверного количества оружия на руках (в том числе нелегального) я не переставал удивляться, почему мы еще не скатились в гангстерские разборки с перестрелками на улицах.

Война тогда еще и не началась в привычном её виде, Крым уплыл как-то размазано и сравнительно тихо. Да, были столкновения в Донецке и Харькове, да, наружу вышла звериная натура людей, когда под прицелами телекамер одни люди зверски избивали и издевались над другими, но применение оружия все еще входило в разряд «из-ряда вон».

В стране, формально уже имеющей и премьер-министра, и и.о. президента и всех остальных начальников всех мастей и форматов – правили бал организованные и не очень, группы «по интересам». Наряду с людьми, честно впрягшимися в создание и обустройство «новой страны», развелось немалое количество групп псевдо революционеров, стремившихся воспользоваться неразберихой и оторвать кусок пожирнее.

Ничего удивительного, ведь при предыдущей системе все было устроено так, что иметь полностью легальный, белый бизнес было почти нереально. Уйма разрешений, бессмысленных или трудновыполнимых протоколов вынуждали предпринимателя либо работать «в темную», периодически отстегивая мзду «куда надо», либо опять же за взятку, получать нужные разрешения и справки. Соответственно, зная, где у бизнеса «слабое место» в документах и имея юриста, можно было бы легко и технично этот бизнес отобрать, закрыть или купить за «правильные» деньги. Ведь жаловаться изначально нечистому на руку предпринимателю банально некуда, ибо себе дороже. Не возьмусь судить, сколько предприятий сменили хозяев, и кто этими хозяевами стал, но что сам факт подобных серых сделок имел место быть – это точно.

Волею случая (хотя, чем дальше, тем меньше я в тот случай верю) я оказался причастен к координационному штабу - группе людей, сначала занявшей здание главного управления милиции, а потом еще и спасшей от разграбления милицейский арсенал оружия. Штаб, фактически ничем не командуя, занимался координацией различного рода дружин и самооборон между собой, чтобы «хорошие парни» с одной улицы, не набили лица таким же «хорошим парням» с улицы соседней и в то же время имели информацию о появлении парней плохих. Ведь понять, куда ночью идет десяток крепких мужчин – в ларек за сигаретами, или грабить банк – весьма сложно, а в момент всеобщей напряженности и кипящего желания навести порядок, можно перестараться с подозрительностью и спровоцировать конфликт на пустом месте.

Это были веселые дни – со всеми познакомься, каждому объясни - кто мы, что мы, зачем мы, объясни, что мы не пытаемся захватить и навязать власть, не пытаемся командовать, просто хотим наладить связь и взаимодействие.

Милиция, только возвращающаяся к жизни после околомайдановских страстей, деморализованная, все так же малоэффективная, как и ранее – занималась бытовухой, обычным криминалом, сбрасывая на штаб все сообщения или вызовы, которые можно было бы квалифицировать как постреволюционные разборки. Дескать вы разбираетесь в сортах майдановцев, вот и разбирайтесь с тем что они творят. Учитывая, что милицейский мундир все еще вызывал отвращение даже у бабушек под подъездами домов – решение было достаточно верным. Толковые люди в милицейском руководстве сделали так, чтобы на штаб выделили комнату в главном управлении, выдали пропуска и отправили в свободное плавание, ясное дело без какого-либо финансирования, да и в общем –то, без легализации тоже.

Работы хватало как «на поговорить» так и руками. В периметре Майдана оставалось все меньше адекватных людей (кто возвращался к нормальной жизни, кто шел в Нацгвардию). И увы, пьяные потасовки, грабежи и драки становились чуть ли не обыденным делом.

В попытках привести всю поступающую информацию в какое-либо удобоваримое русло, для минимизации времени реакции, на стене кабинета появилась карта города, на которой цветными кнопками указывалось месторасположение «штаб квартир» различных районных самооборон и дружин, отмечались их «зоны ответственности», а рядом с картой на обычных листах бумаги, всевозможные контакты, адреса и номера телефонов. О, как на самом деле, по началу было сложно разобраться в этом обилии «сердобольных» граждан и организаций. Нужно было понять, что от кого ожидать и на кого можно рассчитывать. Пришлось научиться отличать 8 «афганскую» сотню самообороны от 7 «сотни Лева», особенно учитывая тот факт, что последние, на самом деле, приносили немало проблем, своими попытками что-то постоянно захватить или отжать, тем самым установив определенную, кому-то нужную «справедливость».

Отдельным источников проблем было занятое кем-попало здание Киевской Государственной Городской Администрации (КГГА). В той каше, что творилась там, разобраться могли лишь единицы из наших, различные националисты, всяческие патриоты и просто алкоголический сброд, как тараканы, жили внутри, периодически дебоширя, иногда даже со стрельбой, а всяческие потасовки с членовредительством вообще были делом будничным. Это была изнанка революции, её темная сторона, которая дискредитировала «нормальных» революционеров с одной стороны, и которую нельзя было просто выгнать на улицы города, с другой. Все-таки заключенное в стенах одного здания, пусть концентрированное зло – это все же лучше, чем равномерно размазанное зло по улицам. Как ни крути, у нас «победила демократия» и некоторые вещи совсем не следовало показывать вновь нахлынувшим на Крещатик иностранным туристам и делегациям. Да – революция не закончилась побегом Януковича, борьба за «свтлое европейское будущее» переместилась с улиц в подполье, со своими, уже не публичными и не столь романтичными образами. Следует вновь отдать должное честным и принципиальным людям, на своих руках, державшим шаткий правопорядок в агонизирующем государстве, без зарплаты, без наград, без прославления в СМИ.

Но из ряда вон выходил расстрел работников ГАИ на Броварском КПП. Из автоматов, хладнокровно были убиты три сотрудника. В итоге расследование установило, что к убийству причастны люди из группировки Белый Молот, за ними к тому же, тянулся шлейф из других преступлений, не относящихся к революционным событиям. Да, не все революционеры белые и пушистые, и ничего ты тут не поделаешь. Белый Молот входил в состав Правого Сектора, но за свое и до того, не всегда адекватное поведение 6 марта Белый Молот был исключен из ПС.

В процессе следственных действий по этому эпизоду, да и по сотням других – наши ребята банально охраняли работников милиции при работе внутри периметра Майдана. Работа была весьма сложной и деликатной, ведь не имея ни оружия, ни полномочий на применение силы, разруливать всяческие конфликтные ситуации приходилось лишь силой красноречия, при этом периодически реально рискуя жизнью.

В те дни я понял, что не существует единственно правильной точки зрения, что не бывает абсолютно правых, и у виноватых есть свои мотивы.

Реально – «координационный штаб», это была добровольная инициатива, изначально обреченная на голодную смерть, банально по причине того, что ребятам, которые сидели на дежурстве и ездили на выезды, нужно было что-то кушать, а многие из них в самые горячие дни революции бросили работу либо взяли отпуска за свой счет.

 

6. Прогулка вдоль революции (Апрель 2014)

Революция никуда от меня не убежит и перво-наперво нужно поселиться. Еще из Тель-Авива редакция забронировала и оплатила номер в отеле Украина. Что ж, логично. «Украина» в Украине, прямо на площади Независимости. Говорят, в номерах этой гостиницы сидели те самые снайперы, расстрелявшие людей. Пойдем поглядим, так сказать вселимся в шкуру убийцы.

Осталось только добраться туда, так как судя по всему таксист хорошенько до самого Майдана меня не довез. Я разложила ручку чемодана и, не спеша пошла вниз по улице Грушевского, мимо синего здания с большим украинским гербом на фасаде, судя по всему это – их Верховная Рада… Такое смешное слово «Рада», похоже на женское имя. Возле рады сидели колоритные мужчины в камуфлированной одежде и грели руки у костров, прямо как бомжи в Нью-Йорке.

В воздухе реально пахло весной – рядом был большой парк, и запах костра добавлял чудной романтики всей картине, ведь под ногами был асфальт, вокруг ездили на удивление дорогие автомобили, шелестя резиной по брусчатке. Прохожие спешили по своим делам, люди у костров беззаботно курили и беседовали со стоявшими рядом милиционерами, кто-то, облокотившись на парапет, спал. Как-то не похоже на место, где еще недавно кипели нешуточные бои, и совсем необычно для страны, которая по словам некоторых моих коллег погрузилась в анархию, беззаконие и вообще гражданскую войну.

 

***

Это потом, копнув глубже, пообщавшись с огромным количеством людей Эллочка поймет, насколько трагичное, сложнозапутанное, но в то же время изящно-романтическое действо эта украинская революция. А пока что, пребывая в несказанном удивлении, она продолжила путь вниз по улице имени первого Президента Украины.

***

На небольшом отдалении от Рады, но уже по левой стороне дороги возвышается белое здание, поражающее своими размерами, монументальными формами, огромными окнами, большое, короче говоря, здание. Это Кабинет Министров Украины, как минимум там так написано, ходят слухи, что от этого кабинета-переростка к Раде есть подземный тоннель, вообще про подземный Киев слухов ходит много, все-таки городу около 1500 лет, не Иерусалим конечно, но тоже древний…

…На входе в «кабинет», такой же усатый патруль, ну логично, наверное, революционеры все взяли под контроль и охраняют, так же в компании с милицией, зачем одни, когда есть другие, непонятно…

Спускаюсь к стадиону им. Лобановского, и вот первое разочарование, стадион цел, чист, трава зеленая.

Вот кассы стадиона, я видела онлайн как они горели, обстреливались из всего, что только можно. На крыше этой колоннады в прямом эфире работники Беркута (украинский милицейский спецназ) дубинками убивали какого-то парня, это вообще было ужасно, а теперь – все целое, выбелено и покрашено. Все чисто, только небольшие баррикады из то ли кирпича, то ли брусчатки, фотографии и цветы, свечи, цветы, свечи. Всматриваюсь в лица – в основном мужчины, молодые парни, совсем молодые, некоторым лет по 20, не больше. Честное слово, немного жуткое ощущение, как будто я на кладбище, но вокруг ездят машины, автобусы, вдалеке слышна музыка, кто-то явно ругается на смешном языке, наверное, на украинском, но каком-то необычном, визг электроинструмента. Звуки как-то удивительно резко стали слышны, и я двинулась в сторону этих голосов…

Если свернуть с улицы Грушевского в сторону Днепра – дорога идет вниз и над ней, между двух холмов перекинут небольшой железный мост. В данный момент он видимо был на ремонте, настила не было, кто-то, страшно свисая над дорогой что-то пилил, осыпая искрами все вокруг. Рядом суетились еще какие-то люди. И в связи с тем, что первое в этой стране интервью вышло смазанным, Эллочка решила, не откладывая в долгий ящик, взять второе.

Аккурат под мостом, осыпаемый дождем искр, стоял грузный мужчина в засаленной одежде с незажженной сигаретой в зубах. Он критически поглядывал на рабочего, висевшего над бездной, и время от времени оглядывал дорогу и тротуар, видимо стремясь уберечь прохожих и автомобили от искр и падающих сверху ошметков.

- Странно как-то все в этой стране, типичное нарушение техники безопасности – у нас бы перекрыли дорогу, поставили бы конусы на худой конец, да и верхолаз, что-то не видно, чтобы к чему-то привязан, касок нет – бардак, одним словом. - Здравствуйте, - обратилась я к мужчине, тот зыркнул на меня, и вздернул руку кверху, спустя мгновение дождь искр прекратился.

- Пані, проходьте, будь ласка, тільки швиденько, маємо працювати.

Для себя я отметила, мужчина никак не отреагировал на мой русский, вообще никак. После аэропорта меня это уже не особо удивило, но все же.

- Извините, а что вы делаете, - спросила я, и, дабы расположить собеседника к общению, протянула ему зажигалку.

- Ні, дякую, кинув, - сказал мужчина, улыбаясь (странный, подумала я, сигарета в зубах, а курить он её не курит), - Проходьте, будь ласка, у нас відпустка скоро скінчиться, а роботи ще бачите скільки (он развел обеими руками в сторону моста, видимо, стараясь показать объем проделанной работы).

- Ремонтуємо місточок, щоб нащадкам лишився, проходьте, - явно хочет меня прогнать, но как-то добродушно, что ли, и в очередной раз пришлось «засветиться»…

- Меня зовут Элла, я из Израиля, я журналист, пишу статью о вашем ээ ээ Майдане, городе, стране, я сама еще не поняла, о чем я пишу,- и, разведя руками, наверное глупо улыбнулась.

- Добре, я вам допоможу,- сказал человек, и громогласно крикнул куда-то вверх – Жииид, агов Жииид, іди-но сюди, тут до тебе є робота. Наверху опять взвизгнула болгарка, мне жестом было указано отойти, дождь из искр возобновился.

Спустя мгновение, по холму, то ли сбежал, то ли скатился еще один человек, высокий, с иссиня-черной бородой, и подбежал к большому. Я так понимаю, тот большой у них был за начальника. Состоялся диалог, смысла которого я не поняла в принципе, поэтому привожу его как есть.

- Панасович, йоб твою мать, шо сталосі, цьвоки привезли, ци скоби, ци сірників бракує?

- Жид, я тебе прошу, подивисі, видиш панянку з валізов? Вона журналіст, щось пише, давай розказуй їй за всю канітель, і не люби мені мозок із своїми сірниками, дай старому діду спокійно веречи, і так вуха пухнуть.

- Панасович, ти тойво, дзигарку з рота достань, хочеш цукерок, «тузік вкусний»?

С этими словами долговязый обернулся и с улыбкой заявил: О, що файна кубіта бажає?

- Вона з ІзраІлю, - гаркнул «Панасович», делая ударение на второе «И» в слове Израиль, - Будь людиною, а не тим, що ти є, добавил - І шоб гаразд мені був, - скоро, развернулся в другую сторону, продолжая руководить непонятным процессом…

- Здравствуйте, – смутившись от потока непонятных слов сказала я.

- Здравствуйте, чем могу быть полезен, – неожиданно мягким голосом и на чистом русском языке ответил бородатый.

- Меня Элла зовут, мне интересно что вы делаете (после первого недоинтервью, я решила вопросы о Майдане задавать не сразу).

- Оу, какое красивое имя (бородатый похоже включил ДонЖуана), разрешите отрекомендоваться – Жлобенко Игорь Дмитриевич, сокрращенно ЖИД, только не тот жид, который… ну вы поняли … ну ведь так лучше чем Жлоб, правда ведь?

- Как, по мне лучше Игорь, вас можно так называть? Я решила абстрагироваться от темы антисемитизма (он бы еще дерьмом себя назвал, честное слово) и перевести разговор в нужное русло.

- Игорь, вы разбираете мост?

И тут Игоря понесло, слава богу диктофон уже давно был наготове.

- О нет, нет, мы его ремонтируем, восстанавливаем стало быть, когда было валиво на Грушевского, по мосту беркутня лезла, мост сожгли, а теперь беркутни нету, а какой же Киев без моста влюбленных. Сами мы из Коломыи и вот, после революции достоинства решили сделать вклад так сказать в созидание, работы не так много, мы строители, профессионалы.

- То есть, вы не муниципальные работники? - как-то не увязывается в моей голове какая-то Коломыя, Киев, мост, да еще и бесплатно.

- Нет, нет, мы добровольно и бесплатно, ну не без спонсоров конечно, делаем свой вклад в обустройство города, (фраза звучала как домашняя заготовка) восстанавливаем Парковый мост, он же первый мост Патона, вы знаете кто такой академик Патон, классный мужик, он сварку придумал, в Киеве есть большой мост Патона, это его дипломная работа, только к сожалению Патон умер в ночь, когда по мосту поехали танки, ну проверяют мост так на прочность, короче не дожил до открытия чуть-чуть совсем.

Чувствовалось что парню просто необходимо поделиться хоть с кем-то своими знаниями, видимо, в своей стройбригаде он достойного собеседника найти не смог.

- Этот мост еще назывался чертовым мостом, он когда-то давно был деревянный полностью и качался при ветре, и ходить людям по нему было страшно, а еще мост называют мостом самоубийц.

- Самоубийц? Преспросила я, - Как интересно.

- Да-да, самоубийц, говорят с него прыгают люди от несчастной любви, в 2007 году было дело. В один день с него прыгнули парень и девушка, вот не подфартило им встретиться, да? Но это все фигня, больше всего мост известен под названием «мост влюбленных». Гговорят, если оставить на мосту замок, то чувства будут крепкими и вечными, а поцеловав человека на мосту, вы не забудете о нем никогда. Вот мы и восстанавливаем, ведь куда влюбленным ходить, если моста не будет, миром ведь любовь правит. Мы сделаем как было, а то и лучше, приходите через дня четыре - пять, сами увидите. Ой, я маю бігти, - Игорь перешел на украинский, - цвяхи привезли, треба працювати, извините…

- А как же, попыталась задать хотя бы один вопрос о Майдане, уже вслед рабочему…

- Это наша страна, наша культура и нам её беречь – были последние его слова, и Игорь убежал к только что приехавшему автомобилю. Я выключила диктофон, и попыталась резюмировать услышанное.

Итак: насколько я поняла, мост был сожжен протестующими еще в январе, для того чтобы милиция не могла подойти. А когда все закончилось, те же протестующие восстанавливают мост за свой счет или что-то вроде того. При этом мост является историческим памятником или достопримечательностью и по идее, его восстановлением должны заниматься коммунальные службы.

О господи… какие загадочные люди…

 

7. Варта (Апрель 2014)

Как бы ни были очевидны преступления человека, пока они не доказаны в соответствии с буквой закона, человек невиновен. Модель поведения, основанная на этом постулате, испортила немало крови как штабу, милиции, прокуратуре так и стране в целом. Просто нельзя подойти к человеку и сказать: ты нажил свои миллионы нечестно – отдай их. Это будет беспределом, мало того самый главный вопрос отдай их (миллионы) куда – не был решен в корне, что оставляло возможность для простого перетекания имущества и денег из одного кармана в другой. И что самое печальное, далеко не каждый в состоянии понять это.

Так или иначе, но все потихоньку возвращалось в законное русло. К сожалению, многие хорошие люди не выдержали тотального безденежья, помноженного на соблазн, и покинули штаб. Кто вернулся к обычной жизни, возможно, забыв все произошедшее, как страшный сон или помня, как лихое приключение. Кто-то переметнулся в сходного рода организации, но с уклоном в частные охранные фирмы, я окунулся в работу, ибо как не крути, а кушать все-таки надо.

На востоке стало жарко, уже с настоящим оружием в руках, как мы тогда думали, сепаратисты, и как потом оказалось агенты спецслужб РФ начали занимать административные здания и райотделы милиции, безжалостно срывая флаги, топча их ногами, сжигая, жестоко пресекая попытки сопротивления. В Горловке похищен и убит депутат горсовета Рыбак, зверски избит начальник УВД Крищенко, а сколько обычных, непубличных людей нашли свое пристанище на дне озера возле Славянска, часто после нечеловеческих пыток, невозможно установить до сих пор.

Еще 17 марта, после 3 раза переносившегося референдума в Крыму, была объявлена первая частичная мобилизация. Брали в первую очередь ребят, недавно отслуживших срочную службу, либо мужчин, добровольно явившихся в военкоматы. Никто еще не знал, насколько все это затянется, не догадывался с какими проблемами придется столкнуться армии, и что такое гибридная война.

А тем временем в Киеве, координационный штаб плавно трансформировался в Киевскую Городскую Стражу (Київська Міська Варта) – уже легальную организацию по охране порядка – фактически аналог ни капли не работающей добровольной народной дружины. Начинание было многообещающим, тем более, что ходили слухи о перспективах тотального разгона милиции и мы надеялись, что на основе Варты и ей подобных организаций, начнется строительство милиции новой.

Революция – революцией, а кушать всегда надо, и как ты его ни крути, нужно работать. И мы с женой разделили обязанности – я работаю на семью, она на благо страны. Опять же, в Варте был крайне нужен толковый администратор, психолог – кадровик, аналитик и лицо фирмы в одном лице – моя радость, как нельзя лучше подходила на эту роль, тем более что отсутствие дохода (Варта все еще была на добровольных началах) не было столь критично, для нашей маленькой семейно -патриотической банды.

***

…Для мене це був, по-перше, цікавий досвід. Чоловік завжди казав мені, що мені слід працювати в міліції, або у прокуратурі. З одного боку, він просто не хоче нормально мені брехати і тому завжди палиться, з іншого, інтуіція, себто чуйка в мене є, і вона працює добре. Тому коли мені запропонували бути «аналітиком» у Варті, я погодилася майже без вагань. То було цікаво, то було потрібно, і все одно я вже була в темі.

Звісно, аналітик, то звучало дуже гордо і пафосно, а насправді це було більше адміністрування і підтримка бойового духу. Тим паче, що за досить неоднозначної і, чесно кажучи, програшної ситуації на Донбасі, у хлопців банально «рвало дах» що вони займаються чорті чим тут, а не стріляють поганих сепаратюг на сході.

Тим часом події на сході, стали все більше нагадувати поки що маленьку війну. Почалась АТО – антитеррористична операція.

І коли наша ударна сила, хлопці, яких я знаю вже сім років, перевірені, загартовані, ті яким можна довірити будь який неоднозначний виїзд, намилили лижі в Національну гвардію, я зрозуміла, що пригоди лише починаються. По-перше, треба шукати ще людей у варту, по-друге, споряджати цих гавриків, а по-третє – на носі 9 травня, і всі чекають тотального вторгнення.

Я як зараз пам’ятаю слова мами Олега «Маріо» (одного із гвардійців) – ну хтось же ж має в тій армії порядки наводити. Я заздрю силі цієї жінки, чоловік вже четвертий рік у відрядженні, в Латинський америці (він дипломат), син досвідчений перекладач з іспанської і португальської мов, лідер від бога, розумний і головне, єдиний, іде до Національної гвардії добровольцем. Йде фактично на війну, і вона, ховаючи в собі страх і невпевненість, благословляє сина. Насправді це дорогого варте, це складно - відпускати близьких назустріч небезпеці, але він піде у будь якому випадку, так нехай же йде з легким сердцем і світлими думками. Не знаю, чи змогла би я так.

У мирний час Маріо був командиром страйкбольної команди «Злодії», мій чоловік також грав в цій команді, в проекті АРВ (Airsoft Real War – максимально реалістичний страйкбол, з «пораненнями», наданням медичної допомоги, субординацією), ця, як тоді здавалось, дитяча гра у війнушку забирала настільки багато часу, що, сказати чесно, я ревнувала його до гри, до співкомандників. Мене дратувала постійно розкидана форма і спорядження, виїзди на тренування або на гру кожні вихідні. Та з часом я також увійшла до команди і навіть взяла участь у кількох іграх. Не знаю, чи то мені подобалось, чи просто щоб бути ближче до коханого. Згодом, витративши три роки на гру, Юрко посварився с командою і пішов, кинув команду і страйкбол в цілому, але під час Майдану, вся «стара гвардія» зібралась наново. І все закрутилось по-новому, тільки зброя стала справжньою.

«Нашим» було простіше, у грі вони використовували справжнє спорядження, радіостанції, вивчали і відпрацьовували тактику. Однозначно, і вони були більш підготовлені до ведення сучасних бойових дій, ніж навіть кадрові військові, але мене лякало – щоб хлопці не сприймали все це знову як гру, в якій «вбитий» встає, лише тільки бій закінчився.

Але з тих часів ми подорослішали, обросли машинами і справами, хтось полисів, хтось посивів. Не знаю, нажаль чи нащастя, бажаючих йти на реальну війну виявилося значно менше, ніж тих, хто грав в стайкбол. Але все одно, всі передавали спорядження, розгрузки, підсумки, хтось допомагав грошима – Юрко мало не кожного дня відвозив в Нові Петрівці (тренувальний табір НГУ) свіжу порцію спорядження. Бо наших там було лише шестеро, а 2 резервний батальон Національної Гвардії, в який потрапили хлопці – нараховував більше 300 душ і комплект спорядження і форми, що держава давала добровольцю – був дуже скромним.

Те, що таким чином розпочалося наше волонтерство я розумію лише зараз, а тоді – ми недооцінювали ворога і сподівалися, що все скінчиться за один - два місяці.

Хлопці, в свою чергу, навчали за американськими методиками того, що знали самі, тих прийомів і тактик, які були неодноразово випробувані на «іграшкових» війнах в страйкболі. Вчили орієнтуванню, культурі радіозвязку, польовій медицині – всього того, в чому «паркетні» кадрові військові завдяки структурі і ідеології пострадянської арміїї, не мали ніякого розуміння взагалі.

Але в повітрі все одно висів страх, я гнала від себе роздуми на преддмет, хто з «моїх» не повернеться з ротації, хто лишиться інвалідом. Я відганяла ці думки, а вони все одно раз за разом, неначе ворони, клювали мою голову.

За першими загиблими сумувала вся країна, кожен телеканал називав уголос їх імена, то вже потім конвейер смерті розкрутиться на повну потужність і живі люди перетворяться на цифри в новинах, кількість втраченої техніки і розбитих будинків не будуть викликати стану жаху. Мабуть, кожна війна розкручується повільно в голові, як потужний станок. Страх міняється на безсилу ненависть, а потім зникає, і ти лише працюєш на перемогу. Ці всі відчуття нам як родині, як країні ще доведеться пережити.

Я пам’ятаю, як напередодні 9 травня ми з Юрою сиділи в кафе, мовчки пили каву і тримались за руки. Нам вважалось, що завтра просто настане кінець світу, ми наново проговорювали план дій і варіанти розвитку подій. Ми навіть знайшли добрим, що зараз в буремні часи, у нас немає дітей… це мабуть - єдиний раз, коли ми так подумали.

О пане Путін, так – в березні, квітні, травні ви могли нас брати голими руками, ми боялися страшної, великої, підготованної і якісно оснащеної російської армії. Кримська показуха далася взнаки. Це потім стало зрозуміло, що і у вас не боги горшки обпалюють, та і наші не пальцем роблені. Як потім, через рік, скаже чоловік – ця війна кривого з косим, але ми на своїй території і тому переможемо.

Але то все буде потім…

 

8. Вечерний майдан (Апрель 2014)

Таки добравшись до гостиницы и заселившись, Эллочка решила немного отдохнуть от впечатлений, переездов и общений с загадочными украинскими людьми и заказала обед в номер. Расположившись на широком подоконнике, она принялась поглощать яичницу с кофе, рассматривая улицу Интститутскую и саму Площадь Независимости с высоты 11 этажа.

***

Даже удивительно как здесь могло поместиться такое количество людей, говорят даже о миллионе в пиковые дни. А вот здесь внизу, где сейчас стоят какие-то палатки возле большой стелы – тут все горело 19 февраля ночью, сплошная стена огня, и камни туда-сюда летали, вон видно даже где их вынимали.

Какая же она маленькая на самом деле эта площадь «Майдан Незалэжности». Накал, наверное, был нешуточный, когда было противостояние. А вон вдалеке – через дорогу, еще палаток куча стоит, это тоже часть майдановского движения. Кстати вот тебе, Эллочка, сразу и работа – надо идти туда и разговаривать с людьми, говорить, говорить, говорить…

Пришло сообщение, это главред Миша интересуется по whatsapp, как у меня дела. Мог бы и позвонить, жлоб. Отвечаю, приехала, устроилась, все в порядке, приступила к работе. Остерегайся Правого Сектора пишет. Интересный чувак этот Миша, у них что на лбу написано, правый они сектор или левый. Покорно отписываюсь, дескать буду осторожной умничкой и все в таком духе. Требует материал до 25 апреля максимум… а я как будто не знаю, когда журнал выходит. Как же мужикам просто, дали денег и коленом под зад в свободное плаванье, а тут пишет, напоминает, опекает, отчитывайся ему…

…Так, сейчас мы маленько попишем, а затем под вечер пойдем в город. Говорят, Киев очень красив ночью. Я достала ноутбук и начала стучать по клавиатуре, не особо задумываясь о желаемом результате, там потом поглядим что получится - трагедия или комедия. Парни из Коломыи со своим мостом – это точно комедия. Интересно, а о чем это они говорили на своем языке? Включаю диктофон, онлайн переводчик (да, в отеле есть интернет, чистенько, да и вообще приличный такой отель)…

Тем временем солнце свалилось за горизонт. Я настолько увлеклась, описывая мост влюбленных, что просто пропустила сумерки и, выглянув в окно, увидела просто сюрреалистическую картину. Вокруг был современный мегаполис с автомобильными фарами, огнями неоновых реклам, в небе пролетал самолет, вдалеке сверкал огнями мост через Днепр, внизу к парадному входу отеля подваливали сверкающие лаком автомобили. При этом прямо в пятистах метрах, фактически в окружении сверкающих магазинов располагался палаточный городок, дымящий кострами и трубами полевых кухонь. В центре этого «музея первобытнообщинного строя» возвышалась высоченная белая стела, увенчанная фигурой не то женщины, не то ангела. Правее был огромный флагшток с украинским флагом. Эти две детали ландшафта, подсвеченные прожекторами, выделялись на фоне палаток, и потому казались еще более светлыми.

Загрузив в телефон план города, одевшись как можно проще и свободнее, распихав по карманам документы, телефон и шапку (не люблю носить шапку, но мерзнуть тоже не люблю), я выключила свет и направилась на выход, ловя на себе неодобрительные взгляды уборщиц и горничных. Все-таки как ни крути, встречают по одежке.

Я вышла из гостиницы и пошла вниз по Институтской, держась левой стороны. На первом же столбе была приклеена фотография какого-то молодого парня, рядом лежали цветы, в самом столбе зияли три небольших дырки. Я коснулась пальцами отверстия, как будто бы считывая его «историю», рваные края, и одернула руку, мне показалось что металл горячий. Так не бывает, успокоила я себя, на улице плюс 10, столб железный, откуда ему быть горячим, но прикасаться почему-то больше не захотелось.

Фотографии, свечи, цветы, иногда пробитая каска или металлический щит «украшали» каждый столб по дороге вниз. Это достаточно дикое ощущение. Вроде бы и улица, но в то же время какой-то мемориал. Схожее ощущение было утром возле моста влюбленных, но здесь не ездят машины, достаточно тихо, и стало немножечко жутковато.

Подхожу к баррикаде: достаточно серьезное сооружение из шин, арматуры, мешков, автомобильных кузовов, короче, из чего попало высотой метра в три, опять же цветы, фотографии. Прохожу через проход, который охраняют люди в камуфляже. Не перестаю удивляться соседству мусора, ржавого, горелого металла, проволоки от сгоревших шин и свежеотпечатанных постеров с фотографиями погибших, с туристами (вот смелые люди), бродящими среди всего этого хаоса, фотографирующими палатки, бочки с горящими внутри дровами. И опять же свечи и цветы. Столько свечей и цветов, собранных в одном месте я не видела никогда, никогда. Я обязательно напишу об этом. А еще завтра вернусь и сфотографирую.

Иду в сторону сцены, ветер несет запах горелого, справа стоит черное от пожара здание с башенкой на углу. На старых фотографиях – эта башенка с часами была одной из визитных карточек Киева, теперь часы не работают. Здание пустое, уличное освещение выхватывает из тьмы окна первых двух этажей, но они черны, нет рам, гарь на стенах.

Вся картина ночного майдана как-то странно очаровала меня, это был какой-то живой, маленький, можно сказать игрушечный, постапокалипсис, не похожий ни на Бейрут, ни на Газу, какой-то живой, спокойный, что ли….

Я ходила и разглядывала палатки, костры, вооруженных палками замурзанных, иногда нетрезвых охранников, деловито снующих туда-сюда молодых людей в масках на, явно не соответствующих их социальному статусу, дорогих внедорожниках. Я подчистую забыла о работе, о статье, настолько это было дико завораживающее зрелище.

Мою очарованность как рукой сняло, когда за рукав меня схватил какой-то вонючий мужик, и начал, дыша перегаром, что-то невнятно бормотать. Если честно, я сначала некисло перепугалась, столь неожиданно это было, и пыталась выдернуть свою руку из лап этого господина. К сожалению, бог не наградил меня силой и освободиться рывком не получилось. Мужика это мое движение, видимо, только раззадорило и он уж полез обниматься. И самое печальное в данной ситуации, что в своих переживаниях, я забрела куда-то вглубь этих трущоб и даже не могла понять в какую сторону бежать если бы вырваться и получилось. Кричать или звать на помощь было бессмысленно: вокруг ни полиции, ни каких либо приличных людей не видно... Додумать я не успела…

- Слыш ты, руки убери, – откуда ни возмись, нарисовался мужчина в серой шапке. Он быстрым шагом приближался к нам, расстегивая на ходу куртку. Мужик продолжал что-то мычать, боковым зрением я заметила, что к месту событий подходят еще двое, судя по всему – товарищи, или скорее собутыльники моего мучителя.

- Я два раза повторять не буду, - твердо сказал тот в шапке, не замедляя шага, и через пару секунд, приблизившись, тряхнул рукой и в ней, видимо из рукава появился кусок арматуры. Он нанес хлесткий удар по руке меня державшей, мужик взвыл, хватка ослабла, и я вырвалась.

Катя, идем – властно проговорил тот в шапке, и не сбавляя темпа ходьбы, свободной рукой бесцеремонно схватил меня за талию и быстро повел прочь от этого места. Те двое из «подкрепления» проводили нас взглядом. Быстрым шагом, не сказав ни слова, мой спаситель вывел меня обратно к сцене, как оказалось это совсем рядом.

- Дура, куда ты поперлась? - незнакомец явно был не в настроении (хотя в голосе не было агрессии) и его явно не интересовал ответ. - До метро дойдешь без приключений?

Я настолько опешила от динамичности событий и такого тона разговора, что стояла как распоследняя блондинка, только моргая на этого благородного грубияна.

- Ну ладно, - незнакомец развернулся, и зашагал прочь, и тут наконец-то ко мне вернулся дар речи.

- Постойте, - незнакомец остановился, а я продолжила,- спасибо, погодите, можно…

Незнакомец развернулся, уличное освещение осветило его лицо, лет 30 – 35, строгие черты лица, прямой нос, тонкие губы, в глазах какая-то усталая решительность, явно сей господин имел тот еще характер…

- Не надо ходить там, где не надо ходить, тем более по ночи, - строго, по-отечески сказал он.

- Но я не знаю, где тут можно, где нельзя, я в вашей революции ничего не понимаю, – голос задрожал, только сейчас я осознала, каких неприятностей удалось избежать.

- В нашей? – это было сказано таким тоном, что слышались слова «ты - говно».

- Я неместная, я из-за границы, я не знала, - меня начинало трясти.

- И чего тебя принесло то, иностранка – голос однозначно подобрел, но все еще отдавал металлом.

- Я журналииииист… - тут, извините, не знаю, почему я разрыдалась, женщины, они знаете, такие, эмоциональные.

И вот тут мой рыцарь без страха и упрека, утратил ту уверенность и апломб (все-таки женские слезы - это действенное оружие), и виновато улыбнулся.

- Ну извини, ты где живешь, я на машине, довезу тебя, – и протянул мне такой огромный не то шарф, не то платок, - не реви, тушь потечет.

К чести незнакомца, голос его внушал уверенность и спокойствие, и истерика, прекратилась моментально, я утерла сопли, и протянула руку – Элла.

Незнакомец ухмыльнулся и протянул свою теплую, большую, мягкую, с обручальным кольцом ладонь - Максим.

И тут я поняла, что надо брать быка за рога:

- Максим, я пишу статью, о Майдане, о Украине о том всем, что у вас тут происходит, вы не могли бы высказать ваше мнение по этому поводу, за границей очень плохо понимают, что происходит, я сама, если честно плохо понимаю - что к чему. И, Максим, спасибо вам огромное что забрали меня от этих людей, кто это? Правый Сектор?

Максим рассмеялся: «Нет девушка, это обычное быдло, вы из какой страны, что так хорошо говорите по-русски?»

- Государство Израиль, – ответила я, у меня родители русские.

- Израиль, ну ладно, только не сейчас, меня дома вообще-то ждут, думаю график у вас свободный, завтра в 15.00 во-он там, под флагом, пойдет? Вы в Украине остановились?

- Да, а как вы догадались?

- Все там, останавливаются, оттуда ж снайперы стреляли – Максим как-то брезгливо это сказал и констатировал, - Дойдете сами, не бойтесь – там безопасно.

- А как мы завтра найдемся, давайте обменяемся телефонами, – цементировала почву я.

- В этом нет нужды, я обязательно буду, – отрезал Максим, и добавил - Спокойной ночи, не шатайтесь где попало.

Он развернулся и быстрой походкой зашагал прочь, спустя минуту пикнула сигнализация, хлопнула дверь и легковой автомобиль уехал. А я все стояла посреди улицы, с его платком в руках, в очередной раз удивляясь этим загадочным людям…

 

9. Мифы прошлого (Апрель 2014)

Следующий день. Киевское время 15.10, вниз по Институтской, обгоняя прохожих бежит молодая женщина. Подлетает к проходу в баррикаде, эмоционально что-то объясняет преградившей ей путь охране, её пропускают.

Диалог между двумя охранниками.

- От сидим тут, Петю, революція скінчилась, а ми все стережем ці срані ворота, а он люди на свіданки ходять, диви яка краля помелася, мабуть до мажора якогось…

- Кесарю - кесарево, слесарю – слесарево, друг мой Вольдемар, - последовал ответ, - Тебе что приключений охота?

- А хоч би й так, – ответил первый.

- Так трендуй в Нацгвардию, или слабо?

- А ось і піду, от зараз змінюсь і одразу піду, – обижено ответил первый, - Треба міняти країну без зупину…

Второй лишь выдохнул облако табачного дыма, ухмыльнулся и отвернулся.

Дело в том, что Эллочка, вернувшись в отель, после вечерних приключений, поймала птицу вдохновения за хвост, и остановить процесс написания статьи смог лишь, все еще поздний весенний рассвет. А перечитывая написанное, она выключилась прямо с ноутбуком на коленях. Лишь по счастливому стечению обстоятельств она проснулась за час до встречи, и наспех приведя себя в порядок, проклиная на чем свет стоит свою несобранность, буквально побежала к месту встречи.

К счастью нашего великого журналиста, Киев все-таки, достаточно большой город, с несовершенной системой путей сообщения, и непредсказуемым дорожным движением. Максим застрял в заторе и когда Элла запыхавшись прибежала к флагштоку, он только парковал машину.

Итак, несмотря на все препятствия, встреча состоялась, «симпатичный малый» - про себя отметила Элла, рассмотрев своего рыцаря при свете дня и пожимая ему руку, «жаль женат, стоп, работа, работа, еще раз - работа»…

Максим предложил пойти в кафе неподалеку, и по пути поинтересовался.

- Вам, все подробно интересно, или тезисов будет достаточно, вы большую статью пишете, много редактор вырежет?

- Не знаю, - улыбнулась она, - Лучше поподробнее, конечно…

- Ну если так, то начнем где-то с времен Богдана Хмельницкого, - таким далеким предисловием, Максим нешуточно озадачил журналистку, но сразу добавил, – Вкратце, чтоб суть была понятна.

- Да да, это будет очень интересно, - Элла все еще не совсем понимала, зачем копать так глубоко, но раз человек готов рассказать об истории своей страны, то наверное, есть что рассказать, благо человечество придумало диктофоны, и не нужно записывать.

Они вошли в кафе, заказали кофе, диктофон включен, и Максим начал свой рассказ.

Он рассказал о Богдане Хмельницком, о восстании 1648 года, об украинском казачестве, акцентируя внимание на том, что украинский казак называется «козак», о предательствах крымского хана, о битвах и мирных договорах, о непростых отношениях с Российской империей.

***

2 часа и 300 лет истории минули как несколько секунд, а мы лишь приближались к самому интересному, и рассказ становился все подробнее. Оказывается, в 1918 году уже было государство Украина, а точнее целых два, УНР и ЗУНР. Их судьба сложилась трагически, эти молодые государства пали под натиском молодой советской России с одной стороны и Польши с Румынией с другой. Украинское правительство в изгнании, как оказалось, действовало вплоть до 1991 года, когда бывшая Украинская Советская Социалистическая Республика трансформировалась в государство Украина и стала правопреемницей УНР.

Так добрались до сороковых годов ХХ века, и в рассказе прозвучала фамилия Бандера.

- Если коротко, Степан Бандера сотоварищи, в целом стремились к созданию независимого Украинского государства. Сначала они били поляков, после того как СССР в компании с Германией фактически уничтожили Польшу, ареал обитания Бандеры попал под контроль немцев. Те поначалу разрешили частную собственность, самоуправление с перспективой независимости, но ясное дело, обещаний не сдержали. УПА – украинская повстанческая армия развернула борьбу против немцев, баталии разворачивались нешуточные, и повстанцы отвлекали на себя немалую часть немецких войск. Бандера на этом поприще доигрался – в 1941 году немцы его запроторили в тюрьму, а потом в концлагерь Заксенхаузен, где тот и просидел всю войну. Причем ему предлагали возглавить антисоветское движение в тылу советских войск, от чего он отказался. То-есть, все те страшные штуки, которые приписывают Бандере, в связи со столкновениями повстанцев с красной армией, это, мягко говоря, мимо - кассы.

При этом, части УПА вели вооруженную борьбу как против немецкой армии, так и против советов, причем, последнее, официально зарегистрированное боестолкновение датируется 1953 годом. Максим отметил, что рассказывать об истории УПА можно часами, но вся необходимая информация есть в интернете, тут важным моментом есть то, что нельзя называть УПА бандитами или предателями, как это делала советская и постсоветская пропаганда, не разобравшись в ситуации.

***

Сказать честно, я удивлялась, насколько интересно и простым языком рассказывал Максим сложную историю своей страны, даже технические подробности, будь то характеристики оружия или устройство базы повстанцев – воспринимались легко и просто. Он, наверное, преподаватель истории в университете, но я никогда не видела таких решительных преподавателей.

Дальше пошла история про полуостров Крым. Для меня, к моему стыду, было новостью то, что когда в 1954 году Никита Хрущев как-бы подарил полуостров Украине, так же он отобрал Кубань (Ростовская область нынешней России), и на самом деле это не был жест доброй воли или блажь, а лишь логичный обмен. Кубань, территориально лучше присоединялась к Российской Советской Федеративной Республике (РСФСР) имелись ввиду дороги, коммуникации, трубопроводы. В рамках одной республики было проще организовать товарообмен и грузоперевозки РСФСР-Кубань, чем РСФСР-Крым (груз меньше тасовался между управлениями и ведомствами), та же история и с Крымом. Полуостров «прикреплен» к Украине тонким перешейком, по которому проходят дороги, линии электропередач и трубопроводы, мало того, с 1963 года, пресная вода в Крым подается с территории Украины по Северо-Крымскому каналу.

То есть, Хрущев был вовсе не дурак, как это могло бы выглядеть. И сказать по правде, вплоть до этого разговора я считала, что случившийся недавно переход Крыма в состав России – есть исправление оплошности экстравагантного лидера советской державы. Теперь я посмотрела на вопрос по-новому.

Весь этот поток информации, такой простой и общедоступной, на самом деле, но той, на которую я не обращала внимания ранее, немножечко поверг меня в ступор. Это как в давно в детстве, когда в шкафу я нашла свой подарок на Новый Год. Поверить в то, что деда Мороза – нет, было, наверное, проще.

Максим, видимо, заметил легкую прострацию в моих глазах, и поинтересовался, не утомил ли он меня рассказом, тем более он отметил, что мы подходим к самому основному и, если есть желание проветрить мозг, то лучше это сделать, прокатившись по вечернему Киеву (я и не заметила, как за окном потемнело)…

10. Вечерний Киев (Апрель 2014)

Прохладный апрельский вечер, хлопнули двери, заурчал мотор, и синяя легковушка двинулась прочь от Крещатика, революции, вглубь, как потом оказалось, обычного мегаполиса, живущего своей рутинной жизнью, работающего, любящего, умирающего и рождающегося каждый день, независимо от всего остального. По непонятной причине, именно здесь, на пассажирском сидении я поймала себя на мысли, что мне как никогда комфортно и спокойно, хотя разум всеми силами противился – едешь в ночь, с незнакомым мужиком, по незнакомому городу, мало ли что у этого «профессора» на уме, может он маньяк. А любопытство шептало, давай, интересный мужчина, ты знаешь немало, держу пари – дальше будет интересней…

И Максим продолжил. На самом деле поначалу «независимости» как таковой не было. Россия и Украина были как разведенные супруги, живущие в одной квартире. Экономические связи, оставшиеся от СССР и просто переведенные на рыночную почву, продолжали работать. Граница была прозрачной, таможня чисто формальной. Лидеры - бывшие коммунистические функционеры, продолжали жить с оглядкой на Кремль. Но шло время, старые коммунисты отходили от дел, западный мир все больше проникал на территорию Украины, появлялись зарубежные товары, люди начали ездить за границу как на отдых, так и по работе, сравнивать качество жизни там и тут.

Предприниматели выходили на западные рынки, западные предприятия, пользуясь относительной дешевизной рабочей силы, разворачивали свои производства на территории страны. Активно развивалось частное предпринимательство. Фактически медленно, но уверенно, Украина на низовых уровнях становилась частью Европы. Достаточно много, как впоследствии оказалось, для такого развития событий сделал президент Леонид Кучма, и его «многовекторная» политика. Чудесным образом Украине удавалось усидеть «на двух стульях», одновременно сотрудничая с востоком и западом даже в вопросах военно-промышленного комплекса. Не забываем, что Украина до сих пор входит в топ 10 экспортеров вооружений, а это колоссальнейшие деньги. При Кучме Украина умудрялась плотно сотрудничать с НАТО, фактически не состоя в этом военно-политическом блоке, при этом не разругавшись с Россией – главным противником НАТО.

В военном сотрудничестве был еще один камень преткновения. Это опять же Крым в целом и Севастополь в частности. Всю советскую эпоху Черноморский флот базировался в Севастополе и никакой другой подобной базы не существовало. В 1991, когда Крым «уплыл» с Украиной, Россия же как наследник СССР, как бы сверхдержава, не могла отказаться от Черноморского флота, так как тот просто своим наличием разрушал гегемонию США в море Средиземном, а там Египет, Ливия и другие вассалы СССР. Флот был разделен между двумя странами, поделены базы и имущество. План был такой, что флот РФ будет впоследствии перебазирован на базу в Новороссийске, которую должны были достроить и расширить. Ясное дело, с 1991 по 2004 год база не расширялась, а лишь пилился бюджет под это дело.

И когда дело подходило к президентским выборам 2004 потихоньку нарастала напряженность. Фаворитами в предвыборной гонке были 2 кандидата прозападный Ющенко и пророссийский Янукович. Долго рассказывать, но вся наша теперешняя канитель завязалась еще тогда. Началось деление народа страны по языковому и территориальному признаку. Скажем огромное спасибо политтехнологам за это, я не скажу, что Ющенко – ангел, но предвыборная кампания Януковича, содержала в себе напоминания, что дескать, он кандидат от русскоговорящего населения востока страны.

Это, опять же, длинная история и если захочется, ее легко посмотреть в интернете, а мы пойдем дальше…

Пустынные улицы. Помимо исторического экскурса, Максим, умудрялся рассказывать о городских достопримечательностях и памятных местах, в процессе мы незаметно перешли на «ты», за окном летела ночь, я сидела вполоборота к Максиму и лишь поблескивающее на пальце кольцо как-то немного сбивало с толку.

- Макс,- спросила я,- Тебя дома не ждут, ночь уже?

- Сегодня – нет,- как-то неохотно и грустно ответил он,- Ты устала?

- Нет, нет, продолжай, очень интересно.

Даже если бы Максим рассказывал о ядерной физике или автомобильной подвеске, Эллочке все равно было бы интересно, диктофон записывал, а она просто слушала его голос, впервые за долгое время не думая о завтрашнем дне.

И выборы состоялись, причем с топорнейшими, явными фальсификациями, т.е. подделкой бюллетеней, давно умершими людьми в списках и так далее. Еще не были обработаны все результаты голосований, а Путин уже поздравлял Януковича с победой. При этом результаты выборов не были признаны международными наблюдателями и ведущими странами.

И начался масштабный протест, так называемая «Помаранчевая революция». Опять же долго рассказывать, в интернете все есть, скажу лишь то, что протест был бескровным и удался, надо огромное спасибо сказать опять же Кучме.

Этот хитрый лис понял, что Януковича в этот раз народ так просто не «схавает», и умыл руки. Милиция «с народом» никто никого не бил, не разгонял. А когда Путин компостировал мозги нашему Президенту на предмет силового разгона протестных акций и даже предлагал свои войска, тот прикидывался шлангом, юлил как мог (а мог великолепно), задвигал, что «Украина – не Россия», но применения силы не допустил. Помимо этого, в Северодонецке Янукович сотоварищи, понимая, что пахнет жаренным, пытались учинить сепаратизм еще в 2004, создав ПиСУАР (Південно Східна Українська Автономна Республика), шабаш этот был на корню и вовремя пресечен доблестными СБУшниками. В итоге, было переголосование и президентом таки стал Ющенко, а хитрый Кучма получил свою пенсию, иммунитет и очень неплохо себя чувствовал будучи экс президентом. А вот в России тем временем появилось движение «георгиевская лента»…

- Значит, Майдан, это уже вторая революция, - задумчиво произнесла я.

- Как бы третья, - удивил меня Максим, - Была еще «Революция на граните»…

- Ого, а говорят испанцы темпераментные, - улыбнулась я.

- 1990 год, только тогда интернета не было и мало кто об этом знает.

После «помаранчевой», был серьезный экономический подъем, инвестиции потекли в страну рекой. Это были золотые годы, но в тот раз все накрылось медным тазом. Ющенко мало того, что просрал кредит доверия, но и сделал в конце концов Януковича же премьер министром, предав все идеалы и обещания. Короче говоря, люди разочаровались, плюс ударил мировой финансовый кризис, и следующие выборы без шума и пыли таки выиграл Янукович. На последующих парламентских выборах Партия Регионов, наобещав людям курс на «евроинтеграцию» получает «контрольный пакет голосов» в Верховной Раде, меняется конституция, наделяя Президента колоссальными полномочиями.

А дальше началось веселье. Сначала подписали Харьковские соглашения, оставив российский Черноморский флот в Крыму, плюс тотальная оптимизация, тобишь тихое сокращение и разграбление армии. Подминание всех сколь-нибудь значительных бизнесов под себя и свою семью. Дичайшие растраты и распилы бюджета. Законодательные изменения. Короче, потихоньку страну распродавали, разворовывали. Курс доллара держали искусственно, тратя золотовалютный запас, жить вроде становилось тяжелее, но как-то очень плавно.

- А, как же евроинтеграция, - уточнила я, - Ведь в программе Партии Регионов был такой пункт? Все эти подковерные ходы сложны для меня, но чувствую, разбираться в этой каше таки придется научиться.

- А к евроинтеграци все шло, готовились документы, стандарты, пилились деньги на этом тоже немалые. Видимо в верхах, пытались усидеть на двух стульях, подоив Европу, в виде всяких целевых кредитов и так далее, а потом уплыть в Таможенный союз к России и тихо свалить с деньгами.

- И пузырь лопнул?

- Да, ты совершенно правильно говоришь, пузырь лопнул, да так что забрызгал всех и все вокруг – мы приехали.

Я оглянулась по сторонам, машина стояла возле гостиницы. Заслушавшись я не заметила, как мы тут очутились, на часах было 3 часа ночи. Это странное чувство, мне не хотелось спать, мне не хотелось выходить, да и самого интересного я так и не услышала…

- Максим, но ты же не рассказал о самом главном.

- Извини, заболтались, завтра (точнее уже сегодня) много работы.

- Но…

- Но ты же еще не уезжаешь, - его слова звучали, скорее, как утверждение, чем как вопрос...

…Они таки обменялись номерами телефонов и договорились о новой встрече. Элла захлопнула дверь, помахала рукой и сквозь приоткрытое окно впервые увидела на лице Максима теплую улыбку, они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, улыбка исчезла и он уехал.

 

11. Вторая встреча (Апрель 2014)

Cолнце вышло из-за домов и настойчиво пыталось пробиться сквозь занавески. Я нерешительно выглянула из под одеяла – нужно вставать, еще много работы, тем более скоро встреча с Максимом, надо привести себя в порядок.

За последние несколько суток Элла существенно продвинулась в процессе понимания украинской революции. Ведь как оно бывает, информация то вот она – лежит на поверхности, только нужно взять её и обработать. Получилось толковое повествование, с историческим экскурсом, датами, фамилиями и фотографиями. Даже закралась мысль растянуть репортаж на несколько выпусков, или даже на весь сезон. Она почувствовала себя Колумбом от журналистики, ведь такого основательного труда по данной теме, да еще в формате под глянцевый журнал, ей никогда не попадалось. Работа шла легко и непринужденно, буквы складывались в слова и так и отлетали от тонких пальцев. Блокнот с записями сиротливо лежал на подоконнике, все шло из головы и картина была весьма складная.

Душ, принесли еду и кофе, на часах 9.15, времени еще вагон, можно спокойно позавтракать. Как всегда, Элла уселась на подоконник и в который раз наблюдая за копошением на Майдане Незалэжности, обдумывала дальнейшие действия. Настроение было светлым и умиротворенным и сторонний наблюдатель, если бы таковой сейчас присутствовал, увидел бы красивую, уверенную, преисполненную планов молодую женщину, сидящую в неглиже на подоконнике, и словно богиня с Олимпа, с интересом глядящую куда-то вдаль и вниз.

***

Зазвонил телефон, с недавних пор это гимн Украины в роковой обработке, голос из трубки пожелал доброго утра и сказал, что все по плану, и порекомендовал одеться поудобнее, так как сегодня у нас пешая прогулка. Как этот хитрый лис догадался, о моем непреодолимом желании напялить каблуки, было вне моего понимания…

10.30 Киев. Европейская площадь.

Максим: …Если быть точным, то формально «Революция достоинства» началась с поста в Фейсбуке.

- Та ладно, улыбнулась я,- Так не бывает, ты обманываешь иностранную прессу, Максим. Я и правда думала, что он шутит.

- Ладно, давайте серьезно. Вот кто сегодня до полуночи готов выйти на Майдан? Лайки не считаются. Только комментарии под этим постом со словами «Я готов». Как только наберется больше тысячи, начнем организовываться. Написал Мустафа Найем – украинский журналист, родом из Афганистана, 21 ноября 2013 года.

Фактически в тот вечер была отпущена пружина. К студенческому протесту присоединились различные гражданские организации, деятели культуры. Националистические организации различного толка, которые жили идеей революции. Немного позже, несмотря на естественное противление народных масс «подтянулись» политики. Да, политиков у нас не ругает, разве что ленивый.

Традиционно на Майдане поставили сцену, вещали с нее концерты и предвыборные программы. В некотором роде украинскую революцию можно назвать таким себе народным гулянием. Некоторые люди приходили сюда банально потусоваться, потанцевать или познакомиться.

Все изменилось в ночь на 30 ноября. Суть в том, что соглашение по ассоциации с Евросоюзом не было подписано, фактически протест своей цели не достиг, и потихоньку начал рассасываться. Оставшиеся протестующие, в основном молодежь, уже имели на руках билеты домой, утром 30 ноября от протеста не должно было бы остаться и следа.

Но ночью пришла милиция. В жесткой форме, реально избивая людей, сотрудники Беркута расчистили площадь. Её потом от крови отмывать было нужно. Нескольких задержали. По одним неофициальным данным, господа милиционеры просто перестарались, по другим – это была специально подстроенная провокация.

Но результат налицо – на следующий день в центре города было несколько сот тысяч народа. Дальше – больше. Все завертелось с неимоверной быстротой. 1 декабря чуть не взяли штурмом администрацию Президента. Говорят, что инициаторами этого действа были какие-то провокаторы, что сейчас сложно подтвердить или опровергнуть, но факт налицо – протестующие, вооружившись, случайно добытым бульдозером (ну все понятно, да, бульдозер, в центре города) пытаются продавить кордон срочников из внутренних войск.

В итоге получилось все как всегда, погорлопанили, пошумели, а потом опять стемнело и пришел «Беркут», дал по голове всем не успевшим убежать, не гнушаясь избиением даже журналистов именитых изданий, в милицию опять забрали несколько человек и принялись шить им дела. В целом сами протестные акции начались не столько из-за срыва евроинтеграции, а скорее из-за непрофессионализма и жестокости работников милиции, помноженного на всеобщее недовольство ситуацией в стране. А на следующий день на Майдане уже стояли палатки.

- Я видела эти видео в интернете, так нельзя, это превышение служебных полномочий, это не правильно, должно быть служебное расследование, - сокрушалась я…

- Вот ты верно подметила, непрофессионализм – халатность, милиции, да и многих других органов государства привел к тому что у народа «накипело» и каждый пошел на Майдан искать своей правды.

А дальше понеслось – сначала палатки на Майдане, затем в правительственном квартале. Потом попытка разгона 10-11 декабря. Киев вставай….

- Что за Киев вставай, как футбольная кричалка какая-то,- изумилась Элла, мысленно добавив, какие же вы мужики, любители то дыму напустить, и ходить вокруг да около, - и какое ко всему этому имеет отношение Правый Сектор.

- Это был первый и единственный раз, когда милиция действовала технично, не мутузя всех подряд дубинками, а выдавливая массой. Они выстроились в плотный строй и двигались на, тогда еще декоративные баррикады, выдавливая щитами людей. Это было колоссальное столпотворение, стенка на стенку, особенно тяжело приходилось передним рядам, они упирались в «противника», сзади же на них давила масса своих сотоварищей, причем ситуация была обоюдоострой.

Дело было ночью и на призыв со сцены «Киев вставай» в центр на помощь ринулись люди. Таксисты бесплатно везли на Майдан всех желающих и к середине ночи туда прибыло более десяти тысяч неравнодушных. В конце концов «наших» стало просто больше, и милиция отступила. Это была очень напряженная ночь. Правительственный квартал перешел под контроль милиции, но Майдан и часть Крещатика осталась нашей. Такое положение дел установилось до 19 января.

А 19 января, после принятия «диктаторских» законов, на Крещение начались столкновения уже с применением коктейлей Молотова, большим количеством пострадавших, смертями.

- А…, - хотела я еще раз напомнить о Правом Секторе, но Максим жестом меня остановил и продолжил.

- А Правый Сектор, обеспечивал охрану периметра Майдана, занимался проблемой «титушек».

Я чуть не поперхнулась колой, кого, кого?

- Титушки, производное от фамилии Титушко (Вадим Титушко – первый, кто сел за это дело), люди, часто спортсмены, за деньги выполняющие какие-либо «действия» в интересах той или иной партии, провокации, нападения на журналистов, поджоги автомобилей и так далее. Мало того, в Мариинский парк, пропрезидентская Партия Регионов свозила людей в противовес Майдану. Они находились на территории парка как в загоне, и это явление называлось просто Антимайдан, их тоже титушками называли.

Слово «свозили» меня немного обескуражило, и я переспросила – как это свозили, ты имеешь ввиду за деньги?

- 200 гривен сутки, а иногда и меньше, на тот момент это было 25 долларов. Часто это были рабочие с заводов, привезенные в добровольно-принудительном порядке, либо едешь, либо уволят…

 

12. Первое знакомство с Правым Сектором (Апрель 2014)

Солнце куда-то пропало, начал накрапывать дождь, за беседой я и не заметила этих изменений в погоде и лишь холодная капля, предательски, упавшая точно за шиворот, вернула меня к реальности. А небо было затянуто серыми тучами и дул весьма свежий ветер, и если честно, было холодно и как-то пропало все гулятельное настроение. Я вопросительно посмотрела на Максима, которого погода явно интересовала меньше всего, но тот продолжал рассказывать то о городе, то о революции. Вот думаю, мужлан бесчувственный, не видит, что ли, что дама замерзла, вся такая разочарованная, я в очередной раз твердо себе решила: на работе – думать только о работе, о работе и только о ней.

Эллочка, как женщина импульсивная и активная, была склонна к принятию быстрых решений, и уж было хотела с Максимом на сегодня распрощаться, ибо на вопросы о Правом Секторе, тот упорно не отвечал ничего, больше у журналистки пока вопросов не было, надо было и так переварить полученную информацию, а просто гулять по городу с женатым мужчиной – это как-то некомильфо. Она уж было собралась с силами - прервать рассказчика, как тот – указав рукой на большое здание на площади изрек: «Вот Украинский Дом, идем с правосеками знакомиться».

***

Наверное, глаза мои округлились, так как Максим с улыбкой повторил еще раз: «Да, да – Правый Сектор, страшные бандеровцы, идем, ты замерзла небось». Я не успев вскипеть – расстаяла, азарт согрел тело и придал сил. Главред Миша, завидуй мне, Элла Шпильман идет в логово Правого Сектора!

Мы поднялись по широким ступеням к большому зданию в советском стиле. Возле него были припаркованы разрисованные всяческой символикой автомобили без номеров, ходили люди в камуфляже и бронежилетах. Фасад здания, ранее видимо застекленный, был зашит фанерой исписанной всяческими лозунгами, баррикада из мешков возле входа. Вот оно, место где украинская революция такая, как должна быть, как я её себе представляла – где была та усталость, те околевшие пальцы и пораженческие настроения, я была полна сил и готова к новой порции информации.

На входе нам путь преградил охранник, Максим что-то негромко сказал ему, взглядом указав на меня, они улыбнулись друг другу, и мы вошли. Так называемый Украинский Дом внутри был похож на не то музей, не то фойе концертного зала. Туда-сюда сновали как люди в камуфляже, так и в классических костюмах, журналисты с бейджами и фотоаппаратами. Видно было как в углу какой-то здоровенный мужик в дорогом костюме и с физиономией боксера-тяжеловеса, давал интервью солидному французскому телеканалу, какие-то клерки с бумагами, короче говоря обычная жизнь какого-то большого офиса, или скорее даже выставки авангардных искусств.

- Так, смотри, к самым «верхам» нас сейчас не пустят, но я тебе дам знающего человека он четко и ясно расскажет тебе о Правом Секторе, ответит на все вопросы, короче говоря – все будет как надо. А та следующий твой приезд, постараемся организовать тебе аудиенцию к провидныку, – я не совсем поняла, кто такой «провиднык», но то, что каким-то образом Максим угадал, что мой визит в Украину скорее всего не последний – меня почти не удивило, не знаю, как – этот загадочный мужчина, казалось, читал мои мысли, угадывая желания и дальнейшие шаги. Но я решила оставить все эти конспирологические мысли на потом, к нам подошел весьма молодой человек в «штатском» (да я теперь в этом начала разбираться), они пожали руки с Максимом и человек отрекомендовался – Артем.

…В конце ноября 2013 года Правый Сектор сформировался как объединение разного рода националистических организаций, некоторых фанатских группировок и других радикально настроенных товарищей. Само название «Правый сектор» имеет несколько историй. Основные две – это просто «сборная правых» (по политической позиции) и вторая более прозаичная: в ночь первого разгона студенческого протеста (30 ноября) ведущий, во время атаки Беркута в микрофон обратился к националистам с просьбой держать правую сторону, в точности фраза звучала: «Тримайте правий сектор».

***

Первое и основное, что я отметила для себя в начале разговора – этот человек, украинский националист, так сказать страшный бандеровец и вообще хунта, он без зазрения совести спокойно разговаривал по-русски да еще и с московским акцентом, причем люди вокруг свободно говорили по-русски, им отвечали по-украински и наоборот. Короче, не было никакого языкового барьера, или притеснения, русский не был запрещен или угнетен каким-либо образом, этот вопрос, судя по всему, волновал вообще лишь меня одну. Тот факт, что я из Израиля – был пропущен мимо ушей, и я окончательно для себя уяснила: языковая проблема и антисемитизм – это не про эту страну и не про эту революцию.

Костяком и инициатором создания Правого Сектора, стала организация «Тризуб имени Степана Бандеры», парамилитаристическая националистическая организация, спортивно-патриотического склада. Целью украинских националистов есть обустройство на этнических украинских территориях национального Украинского Самостоятельного Соборного Государства с рабочей и всеобьемлющей системой украинского национального народовластия, при этом цель обретения власти для своих членов или руководства не ставится. Лидером организации, «проводником» был Д. Ярош.

- Вот так – оно официально, а лучше будет, если вы зададите интересующие вас вопросы, а я с радостью постараюсь на них ответить. Скажу сразу, нацизм, фашизм и национализм – это три большие разницы, свастика, хоть и ассоциируется с Гитлером, но имеет значительно более глубокую историю, и если вы увидите человека с тату в виде свастики – не спешите вешать ярлыки, вообще никогда не спешите вешать ярлыки.

Блокнот с вопросами само собой остался в гостинице, но на данный момент в нем не было никакой необходимости, и первый вопрос прозвучал незамедлительно:

- Некоторые СМИ называют ПС – экстремистской организацией, а иногда даже террористической, как бы вы прокомментировали эти заявления?

- Ну если людей, готовых реально драться за свободу, независимость, справедливость на худой конец, называть экстремистами – то да, мы такие, – видимо Артем привык к такого рода вопросам, так как ответил моментально, не раздумывая, как хороший студент на экзамене, и добавил, - Некоторые СМИ еще называют нас провокаторами и даже агентами ФСБ, дескать мы создаем яркую картинку для российских телеканалов. Да, вопросов нет, коктейли Молотова – это ярко, а то что ПС «закрывает» нелегальные разливайки, наркопритоны, игровые заведения (которые крышует милиция) – это обычно, господа журналисты, обходят своим вниманием.

- ПС многочисленная организация?

- Ну я не назову вам точную цифру, на данный момент – несколько тысяч, но вы удивитесь, узнав, что все начиналось чуть ли с 50 активных членов. Столь малой цифрой Артем действительно удивил меня, и я переспросила:

- Неужели так мало?

- Эти люди стоят десятков других, это порядочные люди, патриоты, деятели культуры, бизнесмены и даже правоохранители. Здесь есть нюанс, с развитием событий на Майдане «под знамена» ПС пришло огромное количество активных людей, как одиночек, так и групп, и в состоянии постоянного цейтнота мы не могли проверять «родословную» каждого, и если сейчас копнуть, то в составе организации вы наверняка найдете людей, находящихся не в ладах с законом, возможно алкоголиков или наркоманов, людей, пришедших за наживой, а не по идейным соображениям. Скажу вам больше, сейчас по стране вы найдете не одну группу, называющую себя «Правый сектор» и творящую «правосудие» на свой манер, сами понимаете – тут возможны «отклонения от генеральной линии партии» - последнюю реплику Артем произнес с явным сарказмом.

- Но ведь существуют законы, та же милиция – я видела их на улицах, понятие «правосудие на свой манер» как-то пока не укладывалось в моей голове.

- Понимаете, часто беззаконие творят чиновники и представители власти на местах, ну вот напишу я вам «заяву», на вас же – вы что, себя посадите? Плюс, само делопроизводство очень медленное, от момента поступления жалобы до суда, не говоря уже об исполнении, могут пройти годы. В некоторых случаях эффективнее привязать чиновника к столбу и потребовать от него написать заявление об отставке, по собственному желанию. Так вопрос быстрее решится. Да, это немного грубо, и да, это может быть не всегда правильно, но это всяко лучше, когда обиженный фермер таким образом добьется отставки чиновника, чем напьется с горя, схватит двустволку и порешит его ночью. Любая медаль имеет две стороны.

- Было ли у Правого Сектора оружие на Майдане?

- Да было, несомненно, – твердо ответил Артем, - Палки, бутылки с зажигательной смесью.

Про себя я подумала, вот не надо сейчас юлить, друг любезный, ваша революция удалась, вы победили, не надо тут из себя строить пай мальчиков.

- Я имею ввиду настоящее, огнестрельное оружие.

- Я вам отвечу, как оно есть на самом деле, – уточнение ни капли не смутило Артема, - В Украине разрешено иметь охотничье оружие, это дробовики, винтовки, без сомнения среди членов ПС есть люди – обладатели такого оружия, иметь или не иметь винтовку – это их личное дело.

И предвосхищая следующий вопрос Артем добавил: «Если вы хотите спросить применяли, ли члены ПС свое оружие во время противостояния на Майдане, я вам отвечу просто – не знаю. Думаю, вам этого никто не скажет. Но подумайте сами – если бы оружие таки было и было бы применено в таких масштабах, как о нем говорят, было ли бы соотношение потерь 5 к 1, как вы думаете?»

Это было логично – протестующих погибло более 100 человек, работников милиции 19.

- Я видела много дорогих автомобилей, которые как это сказать - «не к лицу» ребятам, что на них разъезжают, как вы прокомментируете это?

- Увы и ах, среди революционеров есть не чистые на руку люди, а в период безвластия уж очень много элитных гаражей остались без охраны. Мы в сообществе с афганцами старались взять под охрану такие объекты, дабы избежать мародерств, но не везде успели, к сожалению. Да я не буду скрывать, часть автопарка Януковича – мы взяли во временное пользование, но не более.

Эллу удивляло то спокойствие с которым Артем рассказывает о мародерствах, самосудах, отобранных автомобилях, при этом он не производил впечатления бандита, скорее это был банковский сотрудник или инженер, явно с высшим образованием, четко умеющий формулировать свои мысли, и внятно их излагать.

- Артем, революция победила, вы достигли своих целей, Янукович бежал, власть в ваших руках. Зачем стоят палатки на Майдане Незалэжности, и что за люди в них живут? В памяти был еще жив недавний инцидент, который непонятно еще как мог закончиться, не появись тогда Максим со своей арматуриной.

- Вы правы, революция формально свершилась, основная цель, свержение Януковича – была достигнута. Однако в вашей формулировке – есть маленькая неточность, мы – ПС не стоим у руля страны. Во-первых изначально такая цель не ставилась, во-вторых мы все адекватно понимаем – без международного признания, наша борьба не стоила бы и ломаного гроша. Без международного признания – здесь были бы российские «миротворцы», примерно так, как это произошло в Крыму. Нравятся нам действующие политики или нет, мы (в данном случае подразумевается весь украинский народ, если угодно) вынуждены пользоваться их услугами. Все должно быть по закону, иначе будет хаос и анархия, будет поражение.

***

Мне показалось что Артем погрузился в философию, однако нельзя не согласиться, что начни «разьяренная толпа» вешать на столбах депутатов Верховной Рады в те дни, «Зеленые человечки» вероятно, «наводили бы порядок» не в Крыму, а в Киеве. К такому выводу, несложно прийти, учитывая опыт Грузии и украинский же опыт 1918 года. Я тут же подловила себя на мысли, что начинаю понимать украинских националистов с их нелюбовью к России – каждый раз, когда первые пытались обустроить в этих краях хоть какое-то независимое государство, Российская империя во всех её ипостасях топила в крови это новообразование.

- А что же люди на Майдане?

- Скажем так, да там есть патриоты, которые не хотят повторять ошибку 2004 года, когда народ поверил политикам и просто разошелся. Майдан – является своего рода дамокловым мечем, напоминанием, о том, что люди возносят политиков на «олимп», но также могут их оттуда низвергнуть. Но по правде, большинство «населения Майдана» сейчас, это люди, паразитирующие на революции, они привыкли не работать и жить на пожертвования, периодически лоббируя интересы некоторых политиков. Собрать новый Майдан – дело пары дней, и сейчас это сборище алкоголиков – в центре города лишь портит внешний вид. Правого сектора, сейчас на самом Майдане Нэзалэжности – нет. Это можно считать официальным заявлением.

- Хотите ли вы сказать, что этих людей кто-то попытается с Майдана убрать? Кто будет этим заниматься? Какова будет реакция общества? Тут возникал казус, грубо говоря, еще вчера «разгонять Майдан» - было плохо, а уже сегодня – «хорошо», так выходит?

- Не так, однозначно – разгона не будет, власти будут искать компромисс.

У Артема зазвонил телефон, он некоторое время говорил по-украински, видимо, решая какой-то важный вопрос, Элла отметила, что несмотря на определенную схожесть, украинский язык все же сильно отличается от русского, так как чуть ли не половина слов были ей непонятны. Она тихо спросила у Максима: «А какое отношение имеет костюм тройка к кровати?» На что Макс улыбнулся и ответил «краватка – по-украински галстук».

Закончив разговор, Артем сообщил, что ему необходимо срочно убегать, вручил Элле стильную красно-черную визитку и пообещал ответить на любой дополнительный вопрос в телефонном режиме. Они распрощались и вышли на улицу.

Вечерний Киев встретил гостью прохладным туманом, городское освещение красило низкие тучи в розовый цвет. Зарево спальных районов левого берега Днепра волшебной короной освещало верхушки деревьев Мариинского парка. Машины, спускавшиеся с улицы Грушевского мерно гудели по брусчатке, слепя бликами фар, отраженных от мокрой дороги. Прохожие спешили по своим делам, телефон в кармане от продолжительной записи был горячий, а в голове по инерции взбивалась каша из услышанного и увиденного сегодня.

***

- Это удивительное чувство, когда голова устала и отказывается думать, а тело – наоборот. Максим в очередной раз, озвучил мои мысли, и улыбнувшись спросил: «Пройдемся, поболтаем, просто как люди, ни о чем?» Я почему-то взяла его за руку – «пойдем»…

 

13. У каждого своя трагедия (Апрель 2014)

Гулкая труба подземного перехода, освещенная редкими светильниками, тянулась вдаль и в темноту. Под ногами хрустели лушпайки от семечек и смятые цветастые флаеры модных магазинов. Рассекая мокрый воздух в нелепом молчании, медленно, но в ногу, по переходу шли двое. Он и она – два разных человека из чужих миров.

Если бы мысли светились, они бы залили тоннель ярким буйством красок, всех цветов радуги, били бы молниями в стены, растекались бы бушующими потоками у ног. Часто мы думаем о многом, ярко, обстоятельно, красноречиво. Часто мы хотели бы трансформировать мысли в слова, живые, понятные, яркие и выразительные. Но лишь открыв рот скатываемся к банальности готовых фраз, ограниченные этикетом, приличиями, стеснениями и общепринятыми нормами, мы иногда есть заложниками собственных тел и лишь прикосновения, каким-то волшебным образом способны передать ту энергию, которая заключена в нас.

Позабыв обо всем на свете, пусть ненадолго, ограничив свой мир до размеров двоих человек, мужчина и женщина брели по пустому подземному переходу в тишине, крепко держа друг друга за руки.

- Максим, завтра я улетаю и мой репортаж будет неполным, без рассказа о тебе – ты столько для меня сделал, так помог, но, кроме того, что ты патриот своей страны, я о тебе ничего не знаю.

- Так скоро, я и забыл, - обычно твердый, уверенный в себе голос стал рассеянным и даже печальным.

- Увы, работа, сроки, у вас очень интересно и необычно, но я надеюсь, это не последний мой визит в Украину, тем более ты обещал познакомить меня с «провидныком» - Элла взглянула на Максима с обезоруживающей улыбкой. Итак Максим, человек который бродит ночью по Майдану с арматурой в руках и спасает иностранных журналисток от нападений всяческой алкашни. Знает все об истории Украины, вхож в Правый Сектор и прекрасно водит автомобиль. Кто ты, Максим?

- 32 года, коренной киевлянин, не судим, не привлекался, – начал было свое «резюме» Максим, но Элла, удивляясь своей смелости, приложила указательный палец к его губам.

- Нет, расскажи почему ты здесь, почему ты «революционер», я вижу ты не дурак и не ради наживы во все это влез, ты был на Майдане в самые горячие времена, что ты чувствовал в этот момент, как тебя отпустила семья, как это было? И, почему ты угадываешь мои мысли, как это у тебя получается?

Последний вопрос был задан почти шепотом, но был самым главным…

Когда начались события на Майдане, украинское общество ведь тоже разделилось. Часть поддерживала идеи евроинтеграции, или на худой конец была возмущена действиями милиции. Кто-то поддерживал «это все», сидя дома на диване, кто-то пошел посмотреть вживую. Кто-то уверовал в «стабильность» Януковича и осуждал «проплаченный бардак в центре», другие же, часто предприниматели, наблюдая за динамикой роста (а точнее падения) своих доходов, понимали, что что-то здесь «не так».

Мариинский парк раскрыл свои тихие объятия, оживающие после зимней спячки деревья поглощали увядающий шум улицы, нечастые фонари освещали желтую плитку дорожек, многочисленные скамейки еще помнили тепло своих гостей, но вся эта вечерняя идиллия, при всей своей красоте, мало интересовала её и его, все так же медленно и в ногу, держащихся за руки, бредущих в пространстве и времени. Он увлеченно рассказывал, она не менее увлеченно слушала, стараясь запомнить если не текст, то хотя бы настроение рассказа.

- Большой вклад в раскол общества внесли российские телеканалы в купе с каналами, владельцы которых были в Партии Регионов. Эти СМИ намеренно акцентировали внимание на негативных сторонах протеста: если среди сотни мирных людей встречался один агрессивный, то именно этот человек попадал в поле зрения их телекамер. Плюс, опять же, курс государства резко развернули, и пугали несведущих граждан гейпарадами и «загнивающим западом».

Общество разбилось на два лагеря – тех, кто думает и анализирует и тех, кто потребляет информацию. «Украинский телевизор» не имеет одного хозяина, телеканалы дают противоречивые новости уделяя внимание «нужным» событиям, обходя вниманием «ненужные». Этот бардак, в принципе, сыграл на руку Украине – всегда можно переключить канал и посмотреть на событие с другой точки зрения, либо залезть в пронизанный пиратским контентом, но полностью не зарегулированный, свободный интернет. Человек, желающий получить информацию, её всегда мог получить и перепроверить. Да, это сложно, всегда проще не думать, а поглощать те помои, которые льет в твою голову один, твой любимый телеканал. Тут лотерея: на чью сторону стал его, телеканала, хозяин, адептом той истории автоматически становится и зритель, а когда после революции «Интер» и некоторые другие каналы извинились и «перекрасились», из рупоров правительства в «как-будто честные новости» - доверие к таким СМИ вообще исчезло.

В связи с тем, что российские телеканалы, всегда были в украинских кабельных сетях, процент «поглотителей вражеской пропаганды» был весьма высоким. И даже среди киевлян, имевших возможность без проблем посетить Майдан и посмотреть своими глазами, находилось немало людей, утверждавших о полнейшей проплачености этого действа, о том, что на Крещатике разграблены магазины, о распятых на заборах милиционерах, проституции, наркомании и всех смертных грехах, коими наделяла революционное движение российская пропаганда.

- Неужели так вот сразу можно поверить, что в твоем городе творятся такие дикие вещи, это бред какой-то, у Эллы не укладывалось в голове, как можно так сильно доверять говорящему ящику в углу комнаты, ведь у человека есть соседи, друзья, кто-то да точно сходил бы и посмотрел воочию, и убедился бы что на самом деле все не так, как показывает телевизор.

- Ты права, это глупо, я тебе скажу больше – это трагедия. Это трагедия, когда ты видишь все как есть и понимаешь причины всего этого, и борешься, не для наживы, для блага семьи, детей, а твоя жена – называет тебя провокатором и не хочет разговаривать.

- Та ладно,- улыбнулась Элла, - Это - наверное, случай один на миллион, ну не могут жить вместе настолько разные люди, чтоб он участвовал, а она – осуждала, да еще и не разговаривать.

- Ну значит, этот миллионник перед вами,- сказал Максим, и картинно поклонился.

- Неужели?- Элла уже просто перестала удивляться, она почему-то ожидала какого-то подвоха с семьей Максима, так как за все время, проведенное вместе, почти всегда поздними вечерами, Максим ни разу не созванивался с супругой.

- Да, так оно и есть, революция прошла разломом по моей семье, и я знаю, что говорю - для детей мы папа и мама, а друг для друга – чужие люди, почти что враги. И сейчас уже не склеить того, что было разбито, думаю развод не за горами. Это тяжело, понимаешь.

- Но, ведь ты же можешь все обьяснить, у тебя так хорошо это выходит, тем более ваша революция победила, Элла запнулась на секунду, почему-то перед глазами на мгновенье возникли глаза Максима в день встречи, когда он услышал словосочетание «ваша революция», и почему-то она уже знала каким будет ответ.

- Если мы не можем верить друг другу на слово, если нужны обьяснения и доказательства, то наверное, где-то мы совершили ошибку. События на Майдане лишь были катализатором процесса, и, знаешь, я не жалею ни о чем, эта женщина подарила мне двух прекрасных дочерей, счастливые годы, знаешь, я стараюсь помнить наше прошлое, но будущего у нас нет.

- Ты не жалеешь, быть может, злишься?

- Я потерял жену, но получил, наверное, слепую ярость и безрассудство, вооружившись которыми сражался на Майдане, ведь шансов на победу было настолько мало, что вряд ли здравомыслящий человек в моем положении оставался бы в строю до конца. Не за свое будущее, за будущее детей.

- Максим, тебе было страшно?

- Да конечно, но не быть убитым или посаженным в тюрьму. Я боялся, что моя жена права, и все зря и напрасно, я очень много положил на алтарь революции, - он криво улыбнулся, - Жизнь в данном случае, - это уже не так важно.

Максим в очередной раз радикально удивил Эллу. Все время он казался ей расчетливым прагматиком, а оказалось, что этот человек-кремень таки прячет за пазухой не только арматуру, но и живое, чувствующее и, чего там говорить, доброе сердце.

В окнах многоэтажек на левом берегу Днепра оставалось все меньше освещенных окон, городские улицы опустели и лишь одинокие такси резали фарами темноту улиц. Вдалеке шуршала машина коммунальных служб, стирая следы присутствия человека с холодного асфальта, по своим неотложным делам, озаряя округу синим заревом проблескового маячка, на очередной вызов неслась карета скорой помощи.

Белый, с красной полосой Форд Транзит, пронесся вверх по Шелковичной, взвизгнув шинами возле здания Верховной Рады свернул налево - вниз по Грушевского, прогрохотал по брусчатке мимо здания КабМина, осветил фарами импровизированный памятник белорусу Мише «Локи» Жизневскому возле стадиона Лобановского, ушел вправо, пронесся под мостом влюбленных и затерялся где-то на Парковой дороге.

На мосту стояли двое, мужчина и женщина, два человека из разных миров, он крепко обнимал её, стремясь передать её все свое тепло, согреть и не отпускать, не отпускать в жестокий мир информационного хаоса и войн, лжи, предательства и непонимания. Он тонул в зелени океана её глаз, в котором отражался весь его большой, никогда не спящий город и мечтал, чтобы волшебная ночь никогда не заканчивалась. Её нежные губы дарили тепло и надежду на лучшее. Как жаль, что ночь не вечна.

Майдан чадил в небо кострами, у тех костров кто-то пел, кто–то пил, над всем этим на ветру хлопал главный флаг страны на высоком флагштоке, этот кусок шелковой ткани никому не расскажет, как в жестокую февральскую ночь финального противостояния, сотни храбрых мужчин и женщин не щадя жизни своей, под градом пуль, ударами БТРов, в огне и дыму, под пронизывающими струями водометов удерживали клочок земли посреди древнего города. Удерживали флагшток, несмотря на то, что правильнее было бы отойти назад и выровнять «линию фронта», удерживали символ независимости и свободы, флаг своей страны – символ неба и пшеницы, сине желтое полотнище.

Сине желтый флаг помнит, но не расскажет, как в критический момент, когда сил уже не было и казалось, небо падает, подошло подкрепление из Львова и еще через час – из Тернополя. Несколько автобусов… Как прямо «с колес» эти люди влились в противостояние, как сражались и гибли. Флаг не мог не заметить истово бьющегося человека с растерзанной душой и разбитым сердцем, но непоколебимыми идеалами и ясной целью, одной на всех, но у каждого своей персональной – не ради себя самого, не наживы ради, не ради сиюминутных благ, а ради будущего детей, именно этот человек и сотни ему подобных победили в противостоянии на майдане Незалэжности в Киеве в феврале 2014 года…

…Самолет с легким толчком коснулся горячей бетонки аэропорта Бен Гурион в Тель Авиве, оставив за собой небольшие клубы сизого дыма в месте касания полосы, зарулил к нужному терминалу и последний вздох выключающихся двигателей ознаменовал конец командировки. Ступив на землю обетованную, Элла Шпильман точно знала какой будет её статья, была полна решимости драться с главредом Мишей за каждое слово, каждую запятую. Она точно знала, что это будет хорошая, правильная и, главное, правдивая статья. Она не была уверена, понравится ли эта правда читателям её журнала, но была твердо уверена – независимо от результата, она во что бы то ни стало вернется в Украину.



Партнери